Под ногами хрустел сухой мох. Местами он наглел до того, что оплетал стены так, что камня под мхом не было видно — одни жёсткие коричневые волосинки. Это курчавая напасть была бедой всего города. Дома, которых сердобольные хозяева пытались избавить ото мха, выделялись большими чёрными пятнами копоти на стенах: рвать мох было бесполезно, через неделю заново отрастёт, оставалось только палить, но на это решались немногие — так всё жилище недолго сжечь.
Леон шёл по улицам своей привычной легкой походкой, держа Кэсси за руку. Обычно ей не составляло труда угнаться за ним, но не этим утром: ступни не желали ей повиноваться, и приходилось буквально тащить себя вперёд, поджав губы. Положение усугублялось тем, что в окольных кварталах жители на мох давно махнули рукой — здесь это было самым меньшим из бедствий, — так что ноги на каждом шагу по щиколотки увязали в хрусткой мерзости, которая цеплялась за обувь своими крошечными щупальцами. Кэсси должна была либо попросить Леона шагать медленнее, либо рано или поздно свалиться с ног. Но она ничего не сказала, и когда они шли вдоль очередной улочки у кольцевого канала, где воздух весь пропах тухлой рыбой и солью, Кэсси с ужасом почувствовала, что падает. Ступни провалились в мох и там застыли, решив отдохнуть без ведома хозяйки, а Кэсси уже успела перенести вес тела вперёд, намереваясь сделать очередной шаг.
— Леон… — выдохнула она и повисла у него на руке. Он тут же остановился, подхватил её и легко выдернул из ловушки мха.
— Ты устала? Отдохнём немножко? — на его лице появилось участливо-беспокойное выражение, за которое ей захотелось надавать ему пощечин. Так смотрят на тех, кто на смертном одре, испрашивая у них последнюю волю.
— Нет-нет, — Кэсси замотала головой. — Просто этот дурацкий мох… Пойдём, совсем немного ведь осталось.
Она посмотрела на Леона взглядом, которому научилась за десять лет выживания среди незнакомцев — «я-всё-решила-и-так-оно-и-будет-а-ну-мать-твою-уйди-с-дороги», — но наткнулась на такой же жёсткий бессловесный ответ: «Хватит держать меня за дурачка». Долю секунды они воззрились волками друг на друга, не отпуская рук, и это, пожалуй, было первой их настоящей перебранкой за время отношений — даром что слов они не использовали вовсе. Но тут за углом, где переулок делал резкий поворот, раздалось хорошо знакомое обоим жужжание приводов, и ссора кончилась, не начавшись: они оба отпрянули друг от друга, вытянулись в струнку, нацепили на лица маски безразличия. Автоматоны не любили проявления эмоций у собеседников.
Кэсси не раз приходила в голову странная мысль о красоте арнольдов. Казалось бы, рыскающие по городу стальные пауки высотой в два человеческих роста, которые способны за миг пронзить тебя острым копьём, не должны вызывать ничего, кроме страха и отвращения, но в каком-то смысле они были грациозными. Их металл не ржавел, не пачкался, не покрывался пылью и всегда оставался нежно-серебристым, а уж в солнечный день и вовсе слепил глаза, как драгоценный камень. Движения, сопровождающиеся мерным жужжанием, были плавными и точными — пауки не делали ни одного лишнего шевеления. Те, кто видел их в бою, рассказывали, каково это: полный покой, ничто не предвещает беды, потом вдруг мгновение урагана — и всё кончено. Кровь с лезвий сдувалась горячим воздухом, и паук вновь обретал своё небесное сияние.
Вот и этот арнольд, который выскользнул из-за поворота, перебирая тонкими конечностями, смотрелся неуместным в этом грязном местечке, заросшем мхом. Он сразу направился к Кэсси и Леону, чуть ускорившись. Головы у автоматона не было — всё его тело состояло из кубического корпуса, к которому подсоединялись «лапы» и копья. Отводить взгляд от корпуса при приближении арнольда не советовали, так что Кэсси, почти не мигая, уставилась на две чёрные буквы на серебристой поверхности. «A. R.».
«Вот и попалась, — думала она с досадой. — Сейчас возьмёт меня за шкирку и отконвоирует на работу. Прощайте, вольные деньки».
Из отверстия на корпусе автоматона вырвался тонкий зелёный луч и молниеносно прошёлся по девушке с макушки до пяток, чуть задержавшись у голографического клейма под правым ухом. Когда луч попал Кэсси в глаза, перед взглядом начали плавать большие зелёные пятна.