Рванувшись, я отскочила к Суфие, с ужасом зажимающей себе рот обеими руками, и резко повернулась. Моряк слабо дергался на палубе…
Из плеча у него торчала аккуратная маленькая стрелка алого цвета…
Дальнейшее я запомнила плохо, от вида крови, стекавшей по шее и расплывающейся пятном на халате, мне стало дурно. Помню только недовольный вид жирного лекаря и едкую мазь, что он наносил мне на шею и горьковатое острое питье, которое погрузило меня в сон.
Проснулась я в своей каюте, шея болела, но не так уж и сильно. Суфия сказала, что лекарь наложил швы. Еще четыре дня меня не трогали, а потом состоялся визит в каюту к таирусу Алессио. Жирный старик, морщась и кряхтя, снял с моей шеи повязку. Не знаю, что там было, но таирус гневался и выговаривал лекарю. Тот, глядя в пол, мотал головой и тихо оправдывался. Наконец, закончив воспитательный момент, таирус Алессио крикнул Суфие. Та почтительно вошла в каюту и привычно присела на колени, склонив голову. Приказ таируса она выслушала молча, кивая согласно головой. И после этого отвела меня в ту самую каюту, где содержали всех остальных женщин. За ее спиной шли два солдата и пока она что-то жалобно объясняла мне, солдаты стояли в открытых дверях. Подтолкнув меня к нижней койке, она последний раз погладила меня по отрастающей щетине волос и вышла. А я осталась.
Глава 6
Когда дверь закрылась, женщины начали подходить ко мне. Пытались разговаривать. У некоторых я понимала отдельные слова. Но отвечать не собиралась. Просто легла лицом к стенке. С койки меня сдернула за плечо крепкая девушка. Ну, или молодая женщина. Блондинка, грубоватое лицо, длинные косы. Крепкая и коренастая. Такой же, как на всех остальных халат.
Не понимаю, что она хотела. Но она явно насмехалась и не давала мне лечь. Остальные стояли кружком и смотрели, что и как будет. Я чувствовала их любопытство. Какое-то звериное.
Тогда я еще действительно не понимала… Дикая скука… так многие из них плыли уже не первый месяц. Занятий не было вообще никаких. Спицы и иглы им не давали. Вся забава — разговоры. И, хотя за ссоры и драки таирус Алессио мог наказать, скандалы все равно случались.
Я попробовала лечь на кровать, но девка опять начала трясти меня за плечо и щипать. Я встала, посмотрела на разгоряченных женщин, на перешептывания, смешки и ехидные улыбки…
Я не понимала, что от меня хотят. Посмотрев девке в лицо я четко сказала:
— Отстань, я тебя не понимаю. Совсем. — и снова легла лицом к стене.
На некоторое время мои слова утихомирили толпу. Такого языка явно никто не знал. А во мне уже ворочался гнев и играл в крови адреналин.
Когда она начала трясти меня снова — я взвилась с кровати с такой скоростью, что отскочить и посмеяться она не успела. Толкнула я её сильно, так, что на ногах она не удержалась — упала в расступившуюся толпу, нелепо взмахнув руками. Ложится больше не стала — села по-турецки на койку. Теперь мнение толпы слегка изменилось — часть женщин начала подсмеиваться над ней.
Девка была обозлена, что-то громко выговаривала, размахивала руками у меня перед лицом… Я в последний раз сказала:
— Не понимаю. Не знаю твоего языка. Отстань!
Возможно, она сочла меня удобной фигурой для травли, возможно — просто бесилась со скуки. Но она плюнула мне в лицо. Я вскочила с койки… Ударить я смогла только один раз, но этого хватило. Я не махала руками и не орала — я сильно пнула ее в промежность. Она согнулась, упала на бок, и, прикрывая руками поврежденное место, начала жалобно подскуливать.
Да, чисто теоретически я знала, что там очень уязвимое место не только у мужчин. Удар может вызвать даже болевой шок. Но этот удар, все же, получился случайным. Драться я никогда не умела.
Сейчас я знаю, что именно этот случайный удар спас меня от многих неприятностей. Женщины так не дерутся. Они вцепляются друг другу в волосы, кричат, визжат, плюются. Но бить, как мужчина?!
После этого я легла лицом к стене и больше не вставала до ужина. За спиной гудели и разговаривали женщины, каждые полтора-два часа заходила прислуга и солдаты, меняли ведро за ширмой у маленького окошка без стекла, проветривали комнату, проверяли, все ли тихо… Меня больше никто не трогал. Обеда не было, ужин был не слишком вкусный, но и не совсем противный. А главное — его было много. Кто хотел — получал добавки. Жидкая каша, и сухие лепешки. Каждому в руки дали по странному корнеплоду. Серовато-желтый плод весом грамм двести, с крупными бугорками. Женщины с удовольствием ели его сырым. Мне он показался безвкусным и я просто положила его под подушку. Вечером желающих вывели на палубу помыться. Вода была соленая, но теплая. Я обмылась, не стесняясь взглядов женщин. Мне было всё равно…