Кровь на улицах течёт рекой печали,
Кровь на улицах, она мне по бёдра.
Река течёт вниз по ногам города.
Женщины плачут реками слёз.
Когда дошло дело до связки, он спел:
Она вошла в город, а потом ушла,
Солнечный свет в её волосах.
Возвращаясь в конце песни вновь к стихотворению, он начал его с двух строчек, вызванных воспоминаниями о виденной им в детстве аварии грузовика с индейскими рабочими, становясь мрачным:
Индейцы, разбросанные по рассветной
Большой дороге, истекают кровью,
Привидения собирают хрупкую
Яичную скорлупу детского ума.
После этого он пел:
Кровь на улицах города Нью-Хэйвена,
Кровь пачкает крыши и пальмовые деревья Венеции.
Кровь в моей любви в это страшное лето,
Кроваво-красное солнце в фантастическом Лос -Анджелесе.
Кровь кричит от боли, будто ей рубят пальцы,
Кровь появится при рождении нации.
Кровь – эмблема таинственного союза.
“ Блюз придорожной закусочной”, который задумывался сначала как заглавная песня альбома, был, как и многие песни Джима, посвящён Памеле. Когда он пел (писал): “Обрати глаза на дорогу / Держи руки на руле / Мы идём в придорожную закусочную / Чтобы там хорошо провести время ”, – он повторял слова, которые сказал ей однажды по дороге (она была за рулём) в коттедж, который он купил для неё в грязном районе Лос-Анджелеса – Топанге. В “Грустном воскресении” он опять пел о своей любви к ней: “Теперь я нашёл / Мою девочку” Памела была также и прообразом “Королевы шоссе”: “Она была принцессой / Королевой Шоссе / Знак на дороге гласил: / “Подбрось нас до Мадре” / Никто не мог спасти её / Спасти Слепую Тигрицу / Он был Монстром / Одетым в чёрную кожу” Последняя строчка была ссылкой на сардоническую их любовь: “Я надеюсь, что это может продлиться / Ещё немного дольше ”.
Хотя песни сочинялись быстро, во время записи Джим обычно был пьян, и часто на запись вокала одной песни уходила целая ночь. Однажды Памела пришла в студию и, найдя у Джима бутылку, выпила её, чтобы этого не сделал он.
Итак, их было двое, совершенно вне себя, кричащих, – говорит единственный очевидец этого события звукоинженер Брюс Ботник. – В ярости он начал трясти её. Я думаю, он так пытался вывести меня из себя. Она кричала ему, что ему больше пить нельзя, и поэтому выпила она. Чтобы это прекратить, я сказал: “Эй, парень, уже довольно поздно”. Он поднял на меня глаза, перестав трясти её, и сказал: “Да, верно”, обнял её, и они вышли, держась за руки. Я чувствовал, что он делал всё это для меня. Я знал, что он вытворял подобные вещи и раньше, чтобы потом, улыбаясь, посмотреть на вашу реакцию.
А проблемы всё накапливались.
Ещё в одно происшествие Джим попал со своей Голубой Леди – на этот раз он снёс пять деревьев на бульваре Ла Сьенега около Здания Ясных Мыслей. Он выскочил из машины и бросился к телефонной будке звонить Максу Финку, чтобы сказать, что у него украли машину.
О “Празднике друзей” написали в “Variety” – упоминание там могло сильно подействовать на ход кинопроката – как о пустой трате времени, “к тому же сделанной из материала, не вошедшего в другие альбомы, не продаваемого даже в дневные телепередачи, которые смотрят школьники после школы ”. “Rolling Stone” в “Рандомских записках” назвал фильм “банальным, претенциозным, глупым, небрежным, фантастически скучным и, самое главное, невероятным любительством “дебюта””. Если этого было ещё не достаточно, чтобы сломить Джима, то фильм был освистан и в Сан-Франциско, и на фестивале в Санта-Крузе.
Последний сингл “Doors” из “Тихого парада”, дань уважения Отису Реддингу и третий, написанный Робби, “Бегущий блюз”, медленно двигался в чартах и достиг номера 64.
Суды в Майами и Фониксе ждали своего часа.
Прошли премьерные показы фильма о путешествии Джима, “HWY”, и, по общему мнению, он оказался каким-то… незаконченным.
Одна из подруг Джима была беременна.
Бухгалтер Джима надоедал ему по поводу расточительности Памелы. Он соглашался с её карманными деньгами, даже периодические шалости и приходившие счета ещё умещались в рамках здравого смысла. Но магазин был безумием. Он уже стоил Джиму 80.000 долларов, а Памела была в Европе, покупая вещи. Это было для Джима хуже всего. Они поссорились, и Памела уехала к французскому графу, которого, как она говорилаподругам, она любила.
Джим пил.
Они все были пьяные. Том, Фрэнк, Бэйб и, конечно, Джим зависли в баре “Barney’s Beanery”.
Ты осторожничаешь, Моррисон, – сказал Том, подзуживая друга. – Ты, чёрт возьми, стал страшно осторожен.
Джим не обращал внимания на насмешку. Фрэнк и Бэйб уставились в свои бокалы.