–Это обязательно надо отметить! Ну что, чаю с тортом?
-Ты же береги себя, Алекс.
Мама поправила мой воротник.
–Обязательно, мам.
Я вытащил из кармана семь тысяч рублей.
–Возьми. Это от меня.
–Нет,– она положила ладонь мне на руку,– не надо.
–Возьми, это будет мой подарок.
Теперь я заметил, как же она постарела. В волосах виднелись седые пряди, возле глаз и рта были морщины. Глаза теперь смотрели грустно, и время от времени в них вспыхивала радостная искра. Я обхватил её и прижал к себе.
–Я люблю тебя, мам.
–И я тебя, сынок.
* * *
Сигарета вспыхнула красным угольком, коснувшись в очередной раз тонких губ начальника. Я мялся в дверях, стыдливо смотря в пол, словно нашкодивший ребёнок. Ведь это на самом деле было так.
Меня вызвали на ковёр как только я появился в офисе.
Сигарета вспыхнула и слегка осыпалась пеплом. Я ждал.
–Как идут дела со стройкой, малыш?
Я откашлялся.
–Гхм-гхм.. Я уже почти решил все проблемы. Разгадка уже совсем близко.
И я не врал. Я на самом деле уже развивал одну идею по сохранению и встраиванию в интерьер этой железной стены.
–Чудесно. Я рад, поскольку больше тянуть уже нельзя.
Мистер Вольный подошёл к окну и задумчиво смотрел в него. Я одновременно ждал и боялся момента, когда взгляд этих глаз переместится на меня.
–Не стой. Садись,– сказал он наконец.
–Я не думаю, что…
–Сядь!
Его железный тон начальника заставил меня мгновенно перелететь полкабинета, плюхнуться на стул и даже положить руки на коленки, как в детском садике. Мистер Вольный вновь стряхнул пепел со своей сигареты.
–Я понимаю, последнее время тебе было очень сложно: столько проблем, ещё эта авария…. Но ты должен понимать, что я не могу делать постоянные поблажки своим любимчикам. Мне вообще не следовало бы заводить любимчиков.
Я продолжил рассматривать свои пальцы. Какая интересная оказалась грязь под ногтями, просто с ума сойти. Я ждал, когда он заговорит про мой побег через форточку в туалете. Эта тема всё равно была неизбежна, я понятия не имел, что мне сказать ему на этот счёт и как оправдаться, но лучше поздно, чем никогда. Мистер Вольный тем временем продолжил говорить:
–Тебя избрали лицом этого проекта. Ты ответственен за него, как за исполнение, так и за отношение общественности. И я не могу позволить, чтобы проснувшиеся мальчишеские гормоны испортили всё дело. Если я узнаю, что ты вступил в какую опасную группировку или ведёшь что-то угрожающее успеху проекта; даже если просто не возьмёшь себя в руки, – я буду вынужден тебя уволить. Ты меня понял?
Я молча кивнул. Мистер Вольный наконец отлип от окна и подошёл к столу, перед которым я сидел. Он потушил сигарету в янтарной пепельнице.
–Если… Тебе нужна помощь,– уже тише и мягче сказал мужчина,– просто скажи мне. Я готов помочь.
Я рассматривал грязь под своими ногтями. Как же чертовски интересно-то. Стоило ответить ему что-нибудь типа: «Да всё в порядке, начальник. Как вы сказали, это всего лишь расшалившиеся гормоны. Сейчас всё уймём». Но мой язык надёжно прирос к нёбу, а щёки пылали от охватившего тело чувства стыда. Мне нравился Мистер Вольный, он первый увидел во мне человека с действительно серьёзными намерениями, возможно, даже раньше, чем я сам. И уж точно я не хотел ему лгать или подставлять его. Я хотел стараться. Я обещал себе постараться оставить всё, как раньше.
Ну почему из-за этого должны получать люди, не заслужившие этого?
«Привет, дорогая Майя.
Мда….
Я возвращался обратно на свалку, к этому огромному экрану. Я исследовал местность и нашел лаз в завал, в котором он находится. Подумать только, сколько сил я потратил тогда, чтобы оттуда выбраться.
Весна. Скоро весна закончится, и строители расскажут о Ленни начальству. Жалко, безумно жалко, ведь, знаешь, я к нему жутко привязался. Я очень надеюсь, что придумаю способ сохранить его. Он выглядит таким безобидным…. Но им лучше знать, что с ним делать. Меня уволят, уволят за сокрытие опасного объекта, угрожающего мирной и спокойной жизни общественности. Господи, да просто угрожающей жизни. Но мне кажется, что я поступаю правильно.
Что бы я ни решил, у меня странное ощущение, что на кону четвёртая мировая война»
Я сидел по-турецки на постеленном мной покрывале и мешал палочками китайскую полупрозрачную лапшу в коробочке, купленную в одной попавшейся мне китайской кафешке. Передо мной на экране все появлялись и появлялись новые знаки и буквы. Все эти коды так завораживали. Я присмотрелся. На краю очищенного мной участка экрана что-то цепляло глаз. Я палочками взял большой ком лапши и засунул его целиком в рот. Макароны переплетались друг с другом, тянулись. В итоге с первого же захода в коробочке осталась только половина. Управляясь с едой, я не сводил глаз с того "цепляющего глаз" места на экране. У меня уже заболели уставшие от тяжелой работы челюсти, как откуда-то со стороны послышались звуки шагов. Хотя, назвать это шагами было сложно: на свалке не было ни одной тропинки, по которой можно было спокойно ходить. Кто-то совершенно бесстрашно пробирался по горам железного мусора, разговаривая друг с другом в полный голос. Я поспешно заснул коробку в рюкзак, схватил покрывало забежал за кусок ржавого железного листа. Тот торчал неудобно, я был зажат между ним и какой-то масляной трубой, торчащей из груды проводков и механизмов.