Ленни всё ещё был там. Он встретил меня уже знакомым гудением в голове, словно назойливый жучок, пытающийся добраться до глубин моего мозга.
Но судьба оказалась ко мне не настолько благосклонна, как я на это надеялся: помимо меня, в подвале у Ленни уже были посетители.
–Ты уверен, что нам за это не попадёт?
Я прямо на лестнице вновь влился в стенку, заслышав первый голос. Последнее время я довольно сблизился со стенками. Говорящего я не знал. Чего не скажешь про его собеседника:
–Я вообще не понимаю, почему мы не сделали это в первый же день. Два месяца уже почти истекло, а мальчишка как в воду канул. Сам не понимает, что происходит, они взяли его, как декоративную собачонку: принеси-подай, исправь мелкие проблемы, да и лицо чье на рекламу надо подставить, чтобы красиво было. А как что – вся грязь-то на него и польется. В конце концов – должен я знать, что творится на моей стройке?
По стенам мелькала мигающая юркая тень: вокруг свисающей с потолка лампочки летал мотылек, упорно стараясь пробиться к источнику света. Я прижался затылком к холодному бетону и еле удержался, чтобы не выскочить из-за угла с язвительным ответом. В конце концов, что и было страшно, – в голосе Петра не было упрека или даже насмешки. Он действительно так думал.
–Ты собираешься туда залезть?
Я аккуратно выглянул из-за угла. Собеседник Петра сидел на корточках перед дырой в полу, которую я почти три месяца назад собственноручно и собственнокровно расковырял. Пётр стоял рядом. Вот незадача. Воспользовавшись тем, что мужчины были повёрнуты ко мне спинами, я высунулся немного больше. Теперь мне не оставалось ничего больше, чем ждать, что произойдёт дальше. Тем временем начальник строительной бригады и не думал отвечать на глупый вопрос. Он лишь молча надел на голову ремешок головного фонарика и включил кнопку.
«На самом деле странно, что они не сделали этого раньше»,– думал я, пока совершался один из самых судьбоносных, чёрт его побери, моментов моей жизни,– «я вообще ждал, что в первый же вечер ко мне домой заявятся полицейские с ордером и целым отрядом солдат Защиты. Хотя я, конечно, преувеличиваю: такая заморочка была бы слишком жирной для такого слабака, как я. Ну вот перечёркнутая чёрным ремешком макушка скрылась в дыре. Любопытный сообщник заглянул внутрь, отклячив вверх свою пятую точку.
–Срань Господня! – донеслось из-под пола, как из преисподней. Торчащая над дырой пятая точка зашевелилась.
–Что там?
Пётр уже вылезал, упоминая на ходу всех святых, грешных и дъявольских.
–Чёрт подери, я звоню начальству. Непосредственно в штаб, срочно, чёрт побери!
Мой выход.
–Стойте!– Я выскочил из лестничного проёма и подбежал к разозлённому бригадиру- Не надо никуда звонить.
Друг Петра тут же презервативы на меня замахнулся, но я вовремя отклонился, осознав, что на мое лицо все ещё был натянут глупый носок. Я стащил его.
–Ты!!!– мужчина взревел и подскочил ко мне навстречу, тыкая пальцем мне в грудь:– Вы, юноша, затеяли слишком опасную игру. Я не знаю, что у тебя на уме, но участвовать в этом не собираюсь!
Я встал на его пути к выходу.
–Послушайте меня, остыньте немного. Этот… этот передатчик транслирует что-то очень важное. Понимаете, у меня предчувствие…
–Предчувствие у него! Откуда ты вообще выскочил?
Я отчаянно упёрся руками в грудь Петра, стараясь задержать его на его решительном пути к телефону.
–Нет, да поймите же! если мы расшифруем то, что он передаёт – вероятно, даст нам многое понять. Мы узнаем что-то важное, может, сможем предотвратить какую-то катастрофу, да подумайте же!
В порыве я толкнул Петра в грудь. Тот слегка попятился назад. Похоже, я выглядел, как истеричка, и этим только ухудшал положение.
–Вы же сами сказали, что я сам не понимаю, что происходит. Это прекрасный шанс это исправить. Уверен, вам тоже не меньше меня интересно, что же он передаёт.
Пётр смотрел на меня взглядом питбуля, смотрящего на проходящую мимо огромную немецкую овчарку. Кажется, я попал в точку.
–Ну и как ты собираешься это сделать, великий дешифратор?– Наконец сдался он.
Я торжествовал, однако недолго. Что мне ему стоило ответить? Про Джорджа, конечно, я не скажу ни слова.
Что, кто такой Джордж? Ну да, я дал имя большому экрану-приемнику, каюсь – не удержался. И нет, это вовсе не признак хронического одиночества. Ну если только чуть-чуть.
Каким бы ни был мой ещё не существующий план, он должен быть настолько сногсшибательно гениальным, чтобы два враждебно относящиеся ко мне строителя от восторга забыли про эту дыру в полу до конца стройки и счастливые пошли бы работать согласно моим новым удачным чертежам. Я принялся лихорадочно думать.