–Ты…– прошипел он совершенно не свойственным его раннему поведению низким тоном,– червяк, хочешь нам все испортить?
–Я.. Простите, я опоздал, больше такое не повторится. Я обещаю.
Затылком я ощущал холодную плитку нашего рабочего туалета. Низенький старичок с удивительным проворством держал меня в тисках, умудряясь смотреть мне прямо в глаза.
Говорят, что, если человек смотрит на то, что ему нравится, его зрачки значительно увеличиваются в размерах. Так вот, зрачки Юсифа были просто бездонны. От такой любви мне становилось совсем не по себе.
–Не повторится, я об этом позабочусь. Не знаю, какую игру ты затеял, щенок, но провернуть тебе её не удастся.
Он окончательно вжал меня в плитку, ухватив в тиски шею. Я вдруг понял: мое опоздание на контрольную презентацию было далеко не главной причиной данной реакции. Потому что вчера он ездил собирать финальные отчеты на стройке.
Балда.
–Где он?
–К-кто?– прокудахтал я. Начальник окончательно снял с себя конфетную обертку. Скрипнув зубами, он повторил:
–Где эта чертова механическая штука, что ты нашёл в подвале Жемчужины Смерти?
–Вы о чём?
Зрачки приблизились ко мне. В моё лицо полетели частички слюны.
–Ты хоть знаешь, сколько времени и трудов стоило врачам, чтобы заштопать обратно это милое личико, не оставив и следа от шва? Тебе остаётся теперь только мило улыбаться и светить этим самым личиком везде, где мы тебе скажем. И только так и никак больше.
Его цепкие пальцы крепко вжимали мою шею в стену мужского туалета. Я смотрел в черные бездонные дыры и чувствовал, как внутри меня все сжимается, ощупываемое липкими пытливыми невидимыми ладошками.
В фольклоре жителей острова Мэн существовала легенда о Баггейне – злокозненном оборотне, ненавидящем людей. Он притворяется человеком, чтобы легче было подыскать себе жертву. На этот раз жертвой был я. И Баггейн сбросил свою фальшивую кожу.
А у меня дома находился тот, за чьей задницей он яростно охотился.
Я – ничтожество. Глупая марионетка, пытающаяся дотянуться до лежащих всего в нескольких сантиметрах от неё ножниц. Марионетка, рассчитанная на единственную функцию – по воле кукловода улыбаться с плакатов, закрывающих настоящее строение государственной картины. С древних времён сложился общинный способ управления государством. Людей объединяли в группы, давали на всех общую собственность – а главной собственностью всегда считалась земля – и собирало с этих групп общие налоги. Нет ничего удобнее, чем требовать со всех сразу. А потом давать им надежду. Подарить существенную мотивацию, способную каждого человека примирить с любыми трудностями и унижениями на пути. Страх – нет, не страх держит людей в послушании: надежда.
Мир в нашей жизни – вот что важно. Главное – сохранить жизнь без войны. Мы построим самое дорогое здание заседания на ваши деньги. Мы улучшим административное устройство страны. Мы будем делать всё, чтобы другие страны были нам дружелюбны. Правда, из-за заражения земель и недостатка ресурсов вам придётся голодать, замерзать и пить грязную воду, дышать отвратительным воздухом. Умереть от недостатка в больницах средств для лечения радиационных болезней. Но ведь это всё ради мира. Поверьте Алексу Бэю.
Всего несколькими часами ранее произошла одна из самых неожиданных для меня встреч. Даже пригвожденный за шею в мужском туалете к стене и пожираемый ненасытными бездонными глазами Баггейна, я все равно в мыслях возвращался к ней.
Я опоздал на главную основную презентацию Акассеи. Я ворвался в здание спустя почти час после начала и бешено взлетел наверх. Перед дверью в аудиторию я слегка затормозил и попытался успокоить дыхание, однако сильно это мою презентабельность не увеличило.
–А вот и наш инженер-архитектор!– подщебетал ко мне Юсиф, как только я появился в дверях.
–Прошу прощения за небольшую заминку, надеюсь ожидание не сильно испортило ваш настрой. Давайте же перейдем к делу!
Юсиф продолжил лить на всех словесный сироп, пока я принялся распаковывать документы. И тут я заметил её.
В дальнем углу стола сидела слегка пухленькая девушка с длинным вьющимся локоном, спадающим на лицо. Она упорно делала вид, что была крайне поглощена юсифской конфетностью. За эти пять лет она слегка похорошела и избавилась от прыщей, хотя и обзавелась вместо них огромными синяками под глазами. Но я ее все равно узнал, так ясно, словно видел день назад. Это была Кэсси Клер. Та самая Кэсси Клер, рядом с которой я когда-то заминался, не зная, с чего начать разговор. Та самая Кэсси Клер, которую я вместе со школьными мальчишками обзывал женой киборга. И именно она теперь сидела по правую руку от депутата Городской Думы, которая яро заботилась об ограждении общества от всего технически связанного населения