–Стоять! – четко проревел он, когда охранники Защиты ринулись со своих мест. Все замерли. И тут я заметил, что мэр был не единственным заложником. По всему залу там и здесь члены правительства стояли недвижимыми статуями. Люди в костюмах официантов держали в руках угрожающие предметы: шила, заколки и даже вилки. Казалось, безобидные вещи в этой ситуации играли роль холодного оружия. Все замерли. Я принялся разглядывать напавших. Все они были в масках, по большей части словно металлических моделей человеческих лиц. Взгляд мой резанула знакомая кошачья морда: Кэсси Клер держала пилочку у горла своей начальницы. Дальше, у противоположного конца стола Генри держал мистера Вольного. За ними находилась ещё одна до боли знакомая фигура, в которой я едва узнал задиру Эдди
В заложниках были члены местного правительства, за исключением пары-тройки незаметных личностей. Однако нападающие не тронули ни одного члена делегации: иностранные гости стояли в полной неприкосновенности, испуганно озираясь широко распахнутыми глазами. Идиоты. Что они наделали. В первую же ночь своей жизни Жемчужина мира оказалась захвачена.
–Уважаемый господин мэр,– прозвучал в установившейся паузе голос Рэя,– от лица всех ваших подданных, населяющих техническую зону, я извиняюсь за проблемы, которые могут вытечь из созданной ситуации. К сожалению, это один из немногих способов, способных гарантировать, что наши слова будут услышаны. Сегодня, на открытии Международной Резиденции мирных переговоров мы пришли, чтобы высказаться. Как вы видите, ни у кого из наших людей нет оружия. Мы уважаем правила священности и безопасности земли под этим строением. И мы ждём этого и от ваших слуг.
А красиво говорит, жучара. Я и представить не мог, что мальчишка может так шпарить. Где он только такого красноречия набрался? Не иначе как репетировал сидел, мало ли чем он ещё занимался, пока меня не было дома. Оторвав внимание от фигуры в кошачьей маске, я принялся разглядывать другую, не менее теперь неизвестную для меня, почти скрытую широкоплечим туловищем мэра. Я сверлил его так, чтобы он даже без зрения почувствовал мой взгляд. Но я был слишком наивен, считая, что сюрпризы для меня от этого красавчика на вечер уже закончились. Рэй вдруг вскинул голову и заговорил на почти чистом (насколько невежественный я мог судить) французском языке. Затем последовало ещё обращение на – кажется, португальском? Или испанском? И даже на китайском сказал, чтоб его. Знакомый язык немного успокоил чувство моего достоинства, на китайском мальчишка извинялся, выказывал уважение к нашим гостям и просил проявить понимание и не беспокоиться.
–Мы пришли для переговоров,– с ударением на последнее слово произнёс Рэй и замолчал в ожидании.
По лицу мэра было трудно понять его реакцию. Он угрюмо кивнул и обратился к воинам защиты:
–Опустить оружие.
Затем добавил:
–Живо!
Те замялись, но остались стоять. Люди в синей форме продолжали уверенно держать оружие перед собой.
–Вы слышите меня или нет? – мэр заметно разволновался. Он совершенно потерял контроль над ситуацией, да ещё на глазах у политических представителей других стран. Лицо мужчины приняло более тёмный оттенок.
–Никто сегодня не выстрелит…
Последовал выстрел, и мужчина принялся оседать на мальчишку; тот растерянно попытался поймать его и удержать на руках, но разница в весе и размерах всё-таки была неуклонна. Они упали на пол, тощая фигура в розовом платье оказалась придавлена широким телом в тёмном костюме с розой в нагрудном кармане, сквозь наполовину сдёрнутую вуаль я мог разглядеть напуганное и растерянное лицо мальчишки. Я было рванулся к нему, но тут же замер, рискуя тоже напороться на пули. Я попытался вспомнить, откуда произошёл выстрел и оглядел помещение. Лица всех до одного воинов Защиты не выражали ровно никаких эмоций. Каждый из них мог с равным успехом как стрелять в мэра города, так и печь блинчики на масленицу. В критические моменты меня просто пропирает на наиглупейшие шутки. Бывшие несколько секунд назад нападавшими растерянно начали переглядываться. Иностранцы в панике, боясь получить пулю, негромко принялись переговариваться.
Резкий звон во второй раз разрезал эту ночь. Все вновь посмотрели в сторону колонны. Там всё так же стоял Юсиф с бокалом и ложкой в руках. Добившись всеобщего внимания, он поправил свою бабочку и на чистом китайском заговорил, прося всех гостей успокоиться и не паниковать.
Ведь на ваших глазах, дорогие дамы и господа, совершается история.
Глава 11
Всё-таки политиками не становятся политиками рождаются. Рождаются в каком-то захолустье на краю общества, где-нибудь в месте, подобном техзоне, а потом устраивают революции. Или восстания, войны. «Дети Евы», как назвал бы их немецкий писатель и философ Герман Гессе. Особенные, от рождения несущие на себе печать Каина. Ее нельзя нарисовать, нельзя свести или передать. Печать Каина словно лежит на них и сквозь них, въевшись своей судьбоносной краской в каждую частичку сущности. Это Наполеон Бонапарт, которого чтил Раскольников, которого уважал когда-то Пьер Безухов. И там, где есть эти люди, творится оно. Порой один такой человек способен взять этот мир, словно старый рваный носок, и вывернуть наизнанку.