— Почему вы решили отказаться от моих услуг? — спросил я, решив выяснить все до конца.
— Если бы вы продолжали искать Сару, папочка позаботился бы о том, чтобы отправить вас на тот свет. Он знал: рано или поздно вы поймете, что Кенни убила она.
Я закурил «честерфилд», глубоко затянулся и выдохнул в задымленный воздух комнаты.
— Значит, это сделала она.
— Что теперь со мной будет? — спросила Сара.
Я покачал головой.
— Ничего. Я больше не занимаюсь этим расследованием, вы не забыли?
Проклятье, эта девушка оказала миру любезность, освободив его от Кенни Таунсенда.
Я посмотрел на Мэллори.
— Вы так старались, чтобы я не совал нос не в свои дела. К чему все эти хлопоты? Почему было просто не дать папочке позаботиться обо мне?
— Что за проблема, милый? Вы так хорошо разобрались в этом деле, но все еще ничего не поняли насчет меня? Насчет нас?
Эти слова прозвучали музыкой для моих ушей.
— Дорогая, — я обнял ее и притянул к себе, — некоторые вещи слишком хороши, чтобы быть правдой.
Пальцы Дэвида замерли над клавиатурой. Ему нужно было записывать историю Эла, а он почему-то все время возвращался к Мэллори и Монрою, стремясь привести их к счастливому концу, которого не сумел обеспечить себе.
Из-за двери ванной доносился шум льющейся воды, и он представил себе, как Джейси стоит под душем, как блестит ее гладкая мокрая кожа. Ему ужасно хотелось пойти к ней, прижать к себе и рассказать, как сильно он ее любит.
Но он не мог. Она прямо сказала, что раз он не может быть с ней навсегда, то на этом все.
А навсегда… это было выше его сил. По крайней мере, на ее условиях, когда «навсегда» означало, что он должен принести в жертву то, кем был и чего хотел.
Он правильно повел себя с Джейси, исправив ошибку, которую допустил со Сьюзен. Джейси он все выложил по-честному: к какой жизни стремится, какая жизнь ему нужна. Никаких двусмысленностей, только чистая правда.
И она сказала «нет». Как должна была бы поступить и Сьюзен много лет назад. Как Сьюзен и поступила, когда предложила развестись.
Однако тогда, со Сьюзен, боли не было. С Джейси Дэвид чувствовал себя так, словно его сердце разбито. И эта боль рвала душу, в особенности потому, что он понимал: Джейси совершает ошибку. Она художница, а не бухгалтер. Она должна увидеть Париж. Должна рисовать испанские степи. Должна изображать краски восходящего солнца, отражающегося от утесов Дувра.
Дэвида до чертиков бесило ее упрямство, мешающее прислушаться к его словам.
Ха, упрямство Джейси! Разве это для него новость?
Дверь ванной открылась, и только тут до Дэвида дошло, что душ выключен. Джейси вышла оттуда в халате, источая пар.
— Привет, — сказала она, переминаясь с ноги на ногу.
Между ними возникла неловкость, которую он ненавидел, но не знал, как разрушить.
— Как ты? — спросил он.
— Бывало и получше. А ты?
— То же самое.
Она стояла, теребя пояс халата.
— И что нам теперь делать?
— Мы снова вернулись к началу, — ответил он, имея в виду их расследование.
Что же касается его и Джейси, они уже пересекли финишную черту.
И эта мысль выжгла дыру у него внутри.
— Еще не вечер, — сказал Регги, барабаня пальцами по рулевому колесу.
Они возвращались после бесплодной поездки в Сан-Диего. Регги не хотел нападать на Джейси, пока Дэвид поблизости. Но Дэвид, или охранник, или полдесятка гостей постоянно находились поблизости.
— Рано или поздно она останется одна.
— Надо придумать что-нибудь получше, — сказал Эл.
Они покинули Сан-Диего вслед за Джейси и Дэвидом и теперь сидели в автомобиле перед домом Дэвида.
— Да? Типа чего? — злобно спросил Регги.
На этот раз Эл не был прикован к дверце автомобиля — определенное повышение статуса. Он не только обрел свободу, но и стал в какой-то мере авторитетом для Регги. В этом смысле все обстояло хорошо.
Вот только он понятия не имел, как ответить на вопрос партнера.
— Нужно узнать, у нее ли еще старые сиденья, — сказал он.
— Неплохо бы. Но где они могут быть? В этом ее маленьком гараже их нет.
Все верно. И это означало, что она либо полностью избавилась от старых сидений — этот вариант Эл даже не хотел рассматривать до тех пор, пока ничего другого не останется, — либо у нее есть какое-то другое место для хранения вещей.
Он вертел проблему так и эдак, вспоминая тот день, когда таскался за ней по пятам. Она не пропустила ни одной кофейни в радиусе трех миль. Она подходила к газетным киоскам. Она покупала краски. И тут Эл вспомнил, что она сделала потом: отнесла краски в соседский гараж. Так может, там она и держит свои вещи?
— У меня есть план.
Он жестом дал понять Регги, чтобы тот заводил машину. Оставалось надеяться, что он прав. Потому что никаких других идей у него не было.
— Это? — спросил Регги.
Эл кивнул. Регги повел машину в пустой проезд, прямо к гаражу. Дом выглядел пустым; возможно, его владелец на работе и не заметит двоих мужчин, выискивающих что-то на заднем дворе.
Регги первым подошел к двери, легко открыл замок и распахнул дверь.
— Тут прямо как в лавке.
Эл не понимал, что имеет в виду Регги, пока сам не оказался у двери. Все было аккуратно разобрано по категориям и разложено по полкам. Даже на первый взгляд бросалось в глаза, что краски подобраны по цвету, а ящики в дальнем конце рассортированы по размеру. На всем имелись подписанные зеленым фломастером этикетки. И тут же, задвинутые в задний угол и накрытые чистой занавеской для душа, лежали два съемных сиденья с этими дешевыми чехлами, которыми всегда снабжают водителей на мойках.
Регги метнулся вперед, сорвал пластик, перевернул сиденья и взрезал днища ножом. Засунул руку в щель и начал вытаскивать набивку, сначала из одного сиденья, потом из второго.
Эл затаил дыхание.
— Ничего. — Регги поднял голову, в его глазах полыхала ярость. — Черт, тут ничего нет!
Он поднялся, выставив перед собой нож, и зашагал к Элу. Тот отскочил, чувствуя, как внезапно пересохло во рту.
— Ах ты, грязный хитрюга…
— Клянусь, я тут ни при чем! — воскликнул Эл. — Дай мне посмотреть.
Однако на самом деле лезть внутрь ему не было нужды. Едва подойдя поближе, он понял, что это не те сиденья. И все же, пытаясь выиграть время на раздумья, присел на корточки и запустил руку под обивку.
Он спрятал бриллианты в виниловых сиденьях, а эти были матерчатые. Значит, после марта Джейси заменила первоначальные сиденья, а потом, когда Регги искромсал ее машину, вернула их обратно. Изрезанные сиденья она принесла сюда и накрыла их, чтобы скрыть следы ножа. Вообще-то это не должно удивлять его, если вспомнить, как Джейси в отеле споласкивала пустые бутылки из-под шампуня и аккуратно высушивала их.
И если его теория верна, то сейчас бриллианты снова в «Люси» — там, где он их и оставил.
В шею сзади уперлось холодное лезвие ножа.
— Лучше бы тебе найти бриллианты, маленький ублюдок.
— Их здесь нет, Регги. Но, клянусь, я положил их в эти сиденья. Прямо не знаю… Не знаю, где они теперь.
Регги схватил Эла мясистой лапой, вздернул его, поставив на ноги, и ткнул лицом в стену. Послышался хруст, и нос пронзила такая острая боль, что Эл едва не потерял сознание.
— Если ты меня обманываешь…
— Нет, нет! — соврал Эл, держась рукой за нос. Если бы ему удалось смыться и добраться до гаража старухи, бриллианты были бы у него в кармане и он уже к ночи покинул бы страну. — Мы же партнеры, Регги. Я не стану водить тебя за нос.
— Лучше и не думай. — Регги отшвырнул его в сторону, словно какую-нибудь ветошь. — Потому что если я поймаю тебя на обмане, ты покойник.
Эл сглотнул, но сумел сохранить покорное выражение лица. В чем, в чем, а в этом он не сомневался.
— И что теперь? — спросил Регги.
— Дай мне подумать. — Эл лихорадочно соображал, как бы удрать. И еще лучше, как сделать так, чтобы Регги угодил в лапы копов. — Может, тебе стоит попробовать еще раз потолковать с девчонкой?