– Да, – ответила Ракель. – Я боюсь. С тех пор, как я приехала в этот дом, я живу в постоянном страхе. Я боюсь, что мои родственники как-то не так поведут себя, что твоя семья меня отвергнет, что ты меня бросишь. Но это потому, что я боюсь тебя потерять. Я люблю тебя, Антонио.
На следующее утро Ракель сразу после завтрака поспешила к отцу. Теперь, когда Марта была в тюрьме, ей хотелось быть с ним, ведь никто из окружающих не переживал произошедшее так, как они. Другим было почти все равно. Их волновала не сама Марта, а только возможный скандал вокруг нее.
Единственным, кто интересовался судьбой девушки, был добряк Чучо. Вот и сейчас он заглянул в бунгало, чтобы узнать, нет ли каких-нибудь новостей. Но новостей не было. Ведь ни дон Даниэль, ни Ракель не решались отправиться в тюрьму, чтобы повидать Марту. Живи они сейчас в Гвадалахаре, они бы давно это сделали, но теперь приходилось думать о чести семьи Ломбарде.
И тут Ракель не выдержала. Хватит! Почему она должна считаться с Антонио, если он не желает считаться с ней. Она приняла решение – они с отцом немедленно едут к Марте. Чучо, разумеется, тоже вызвался сопровождать их.
С высоко поднятой головой Ракель вошла в гостиную. Там не было никого, кроме Виктории.
– Мы с папой хотим навестить Марту в тюрьме, – сказала Ракель, но это была не просьба. Она просто ставила Викторию в известность.
– Хорошо, – улыбнулась та. – Но только предупреди Антонио.
Ракель сняла трубку и попросила соединить ее с мужем. Взяв телефон, она заговорила спокойно и уверенно: «Дорогой, мы хотим с папой навестить Марту…» Ракель была готова к резкому разговору, но его не произошло. Антонио не высказал ни удивления, ни неодобрения. Он только посоветовал не разговаривать с репортерами. Ракель обещала сделать так, как он хочет… Это был не простой для них разговор. Ракель в душе считала, что Антонио должен был поехать с ними или, по крайней мере, предложить это. Антонио же был уверен, что Ракель лучше не выходить из дома. Но никто из них не стал настаивать на своем, как никогда им не хотелось споров, объяснений, – каждый волен поступать по-своему, – в этом они были сейчас единодушны.
Ракель, дон Даниэль и Чучо сели в машину, и шофер повез их по направлению к тюрьме, где со вчерашнего дня сидела Марта. В то же самое время от дома отъехала другая машина, которую вела Камила. Отец и дочь Саманьего Даже не посмотрели в ее сторону, так же как и она в их. Накануне Камиле позвонил Макс и просил ее приехать.
Камила знала цену сводному брату, но отказать себе в новостях, связанных с этой странной историей, она не могла. Она припарковала машину у недорогой гостиницы, адрес которой продиктовал ей накануне Максимилиано.
Войдя в комнату, Камила поморщилась – как тут все было бедно, безвкусно, грубо. Ей, привыкшей к утонченным интерьерам дома Ломбарде, эта комнатка со старой, местами поцарапанной мебелью, с обоями, не то грязными, не то темными, казалась настолько ужасной, что Камила не преминула заметить Максу, что он бы мог найти себе жилище получше.
Макс криво усмехнулся. Не нравится? Противно? А ведь она будет жить именно так, если Антонио лишит ее денег. Ведь они с Максом в определенном смысле – товарищи по несчастью, нахлебники у богатого брата.
Камила поморщилась, но села в кресло и стала рассказывать Максу о последних событиях, случившихся дома после его отъезда. Марта в тюрьме, Луиса Трехо уволили. Впрочем, это к лучшему, потому что он бесподобный наглец. Наверняка, у него с Мартой что-то было, эта девчонка была готова путаться с кем угодно. Хорошо бы ее продержали в каталажке подольше. Когда Камила закончила, Макс, стараясь придать своему голосу как можно больше искренности, сказал:
– Я хочу, чтобы вы с Клаудио знали: все, что обо мне говорит Ракель, – неправда.
Камила окинула сводного брата ироническим взглядом. Вот как? Они-то с Клаудио давно пришли к выводу, что Ракель – мошенница. Она выдала себя за жену Антонио и пыталась убить его. Но для этого она вступила в сговор с кем-то еще. И этот кто-то – сам Максимилиано.
Макс, не моргнув глазом, выслушал это обвинение, в душе похвалив себя за то, что вызвал Камилу для разговора. Самое время пустить гончую по ложному следу.
– Ты права, – медленно начал Макс, наслаждаясь тем, как вытянулось лицо Камилы. – Я хочу сказать, что Ракель действительно мошенница. Но помогал ей не я. Она пыталась свалить на меня всю вину, настроила против меня всех, но это неправда. Ей помогал человек по имени Роберто Агирре. Согласись, что несправедливо, когда из-за этой женщины меня выгоняют из дома.
Камила кусала губы от досады. Дурачок Антонио, без ума от этой женщины. И это при том, что прекрасно знает, как она притворилась его женой. Сделал ее хозяйкой, содержит выжившего из ума старика и преступницу сестру. Нужно немедленно рассказать ему о Роберто Агирре.
Но Макс только печально покачал головой. Антонио сейчас никому не поверит. Он делает вид, что не доверяет этой мошеннице, но на самом деле верит каждому ее слову. Тут нужно действовать тонко. Поэтому он и позвал Камилу, чтобы попросить ее о помощи. Ах, Маура тоже в курсе? Прекрасно, она может очень пригодиться.
Получить разрешение на свидание с Мартой оказалось не так сложно. Выполнив необходимые формальности, Ракель в сопровождении полицейского подошла к тяжелой металлической двери. Дверь со скрежетом распахнулась, и Ракель оказалась в камере. Внутри было полутемно, пахло сыростью. Марта, съежившись, сидела на узкой тюремной скамейке. Увидев сестру, она только горько разрыдалась. Ей было страшно, жутко в этой камере. Но больше всего ее томила неизвестность – сколько придется тут сидеть, если долго, то она просто не выдержит.
Ракель объяснила сестре, что она останется в тюрьме, пока парню, которого она сбила, не сделают операцию. Тогда станет понятно, будет ли он ходить или превратится в калеку. От этого и зависит участь Марты.
Вслед за Ракель к Марте вошел отец. Он был потрясен, увидев свою веселую, жизнерадостную девочку в таком ужасном состоянии и в таком ужасном месте. Нет, богатый дом не принес им добра. И дон Даниэль сказал Марте свое решение: когда все это кончится, они с ней вернутся в Гвадалахару.
Пока дон Даниэль был у дочери, Чучо обрушил на Ракель шквал вопросов. Что с парнем, которого сбили, где он лежит, действительно ли ему сделали операцию? Ракель терпеливо отвечала, не понимая, почему Чучо сомневается в том, что сбитый Мартой человек нуждается в какой-то операции – Габриэлю уже сделали ее. Чучо насторожился. А знает ли сеньора фамилию пострадавшего? – Кажется, Фернандес. Чучо вздрогнул: Габриэль Фернандес, брат Мерседес… Но позвольте! Ужасные подозрения завертелись в голове Чучо. Он решил разузнать все сам и, отпросившись у Ракель, поехал в клинику доктора Пласенсиа.
Операция длилась долго, но прошла благополучно. Габриэля перевели в послеоперационное отделение. Доктор Пласенсиа считал, что у парнишки хорошие шансы на выздоровление, правда, восстановительный период будет, видимо, долгим. Доктор написал медицинское заключение и передал его следователю.
Утром до операции к Габриэлю пришли из полиции, и он сказал, что авария произошла по его вине: не заметил машины и стал перебегать улицу. Таким образом участь Марты была решена – ее должны были выпустить в самое ближайшее время.
Мерседес же продолжала терзаться укорами совести. Конечно, очень хорошо, что в результате этой истории Габриэлю сделали операцию, на которую у нее не хватило бы денег, работай она хоть десять лет. Но, с другой стороны, ее мучила мысль, что незнакомая девушка по их навету попала в тюрьму. Сомнения Мерседес пыталась рассеять Хулиа. Раз она не сбивала Габриэля, значит, она сбила кого-то другого, иначе, зачем она приняла вину на себя. Хулиа и представить себе не могла, что настоящим «сбитым» в этой истории был ее собственный муж Августин.
Хулиа ушла, Мерседес, задержавшись, собирала вещи Габриэля, которые нужно было перенести в послеоперационную палату. Тут дверь распахнулась, и на пороге появился человек, которого девушка, пожалуй, боялась увидеть больше всего. Это был Чучо.
– Мерседес! Зачем ты это сделала! – воскликнул он с порога. – Как ты могла!
Мерседес нервно заходила по палате, в отчаянии смотря на суровое лицо Чучо. Она раскаивалась, чистосердечно раскаивалась, но и Чучо должен ее понять. У нее не было денег на лечение брата. Парень остался бы парализованным на всю жизнь. А у этих людей кучи денег, и сеньориту вот-вот отпустят.