Ракель только горестно вздохнула, а дон Даниэль, виновато улыбнувшись, развел руками:
– Нам с Мартой лучше вернуться в Гвадалахару, дочка. – Ракель тряхнула волосами:
– Я еду с вами!
Рамон, как разъяренный тигр, ходил по дому. Он был рассержен настолько, что едва сохранял присущее ему спокойствие. И виной всему был этот мерзавец Чучо. Подумать только, сеньора Ракель и сеньор Саманьего вернулись уже несколько часов назад, а он шатается неизвестно где. Ага, появился, наконец! Рамон коршуном налетел на бедного Чучо и потребовал у того отчета, где он пропадал столько времени.
– У меня было срочное дело. Это вас не касается, – отмахнулся от дворецкого Чучо.
Рамон чуть не лопнул от негодования, столкнувшись с такой неслыханной дерзостью. Его не касается! Как бы не так – именно его, дона Рамона, касается все, что делают слуги. А у них, в свою очередь, не может быть никаких срочных дел, кроме службы.
Рамон хотел добавить что-то еще, но Чучо не дослушал и с криками бросился в прихожую. Рамон в возмущении хотел призвать его к ответу, но сам застыл в изумлении – дело в том, что в дом вошла Марта.
Марта вернулась! Ее на своей машине привез адвокат. И тут же дом наполнился радостными голосами, ожил. Это была настоящая сенсация. Ракель бросилась обнимать свою сестренку; взволнованно смотрели на них Андрее и Алехандра. Опомнившись, Ракель отправила Марту к отцу, а сама побежала наверх сообщить мужу радостное известие. Она столкнулась с ним в коридоре и, словно счастливый ребенок, повисла у него на шее.
– Антонио, Марта вернулась! Любимый, спасибо, спасибо тебе! – Она приблизила к нему свое лицо. – Если бы ты знал, как я люблю тебя!
Он почувствовал, что бессилен перед сияющими глазами этой женщины, перед ее улыбающимися губами, которые все приближались и приближались к его губам… И он сдался, с наслаждением встречая ее поцелуй.
Праздничное настроение витало в доме. И Чучо попытался воспользоваться праздником, наладить отношения с Рамоном.
Но Рамон ни под каким предлогом не намерен был потакать разгильдяйству, даже более того, прочел Чучо Длинную нотацию об обязанностях слуги в этом доме, о его ответственности за проступки. И… Чучо сморщился, словно в рот ему положили лимон.
– Ну, дон Мончо! – Несчастный Чучо от расстройства совершенно забыл, что Рамон терпеть не мог, когда его называли этим уменьшительным именем. – Почему вы такой зануда? Давайте сходим вместе в бильярдную, я угощу вас там пивком, мы выпьем…
Рамон не дослушал. Никогда в жизни ему не делали таких унизительных предложений. Бильярдная! Выпить!
Позеленев от злости, Рамон вышел из кухни. Чучо проводил его взглядом, пожал плечами и отправился в бунгало к дону Даниэлю, у которого всегда наготове была баночка пива. А уж за теплой дружеской беседой дело не встанет.
По случаю освобождения Марты в гостиной была устроена вечеринка. Она прошла на удивление весело. Марта смешила всех рассказами о своих проделках в школе. Сидевшие с ней рядом Ракель и Алехандра, как две беззаботные школьницы, покатывались со смеху, а Андрее и Антонио с удовольствием смотрели на их смеющиеся лица и чувствовали, что отдыхают в этой хохочущей компании красивых девушек. Лишь когда Алехандра стала расспрашивать Ракель о начале ее романа с мужем, о том, как они познакомились, Антонио увидел, как напряглась жена, как неуверенна стала ее речь. Что ж, – с грустью подумал он, возвращаясь к своим недавним мыслям, – мы сами обрекли себя на это – темная история знакомства всегда будет лежать тенью на нашей жизни… Вопрос только в том, смириться с этим или нет…
Когда вечеринка закончилась, Антонио проводил Ракель до дверей ее комнаты и остановился. Ракель с любовью смотрела на мужа. Ей хотелось обнять его, слиться с ним в поцелуе.
– Я хочу, чтобы мы забыли все, что случилось, – шептала она, привлекая его к себе. – Я хочу, чтобы ты мне верил, чтобы не сомневался во мне, потому что я никого не любила так, как тебя.
Антонио, хотя и дал себе слово, не перешагивать порог ее комнаты, не мог ничего с собой поделать. Он медленно переступил порог и прижал к себе жену.
Клаудио около полуночи вернулся домой и обнаружил, что Камилы нет. Странно, она обычно предупреждает, когда уходит из дома. Клаудио спросил горничную, не знает ли она, где сеньора, но та знала немного. Утром позвонил сеньор Максимилиано, а потом сеньора ушла. «Ого, – подумал Клаудио. – Неужели Камила так глупа, что имеет какие-то дела с Максом. Она зашла слишком далеко в своей ненависти к Ракель». Клаудио вообще не разделял жгучей неприязни своей жены к сестрам Саманьего – симпатичные девчонки, неглупые. Марта, так и вообще милашка, не такая угрюмая, как ее сестра. Но Камила, конечно, ревнует. К богатству, положению, к тому, что Антонио вдруг потерял голову. Ужасное это чувство – женская ревность. А вот и Камила. Говорит, Маура пригласила ее на обед.
– Вы были с ней вдвоем? – как бы невзначай поинтересовался Клаудио.
– Да, – коротко ответила Камила, и муж понял, что она кривит душой.
Да, он не ошибался, Камила не собиралась откровенничать с ним и рассказывать, что провела этот вечер вместе с Маурой и Максом. Они обсуждали события в доме Ломбардо. Больше всех говорил, разумеется, Макс. Его глухой голос звучал возмущенно, он громил мошенницу Ракель, выводил ее на чистую воду, попутно задевая и Антонио, который всегда ненавидел его, Макса, и теперь доволен, что нашел хороший способ отомстить.
Слушая его обвинения, Камила только диву давалась. Она-то думала, что Макс сам по уши влюблен в Ракель. Он же утверждает, что лишь отвечал на ее приставания. Но это его не оправдывает. Ведь какая бы она ни была, но это жена его брата. Разве можно было так поступать по отношению к нему!
Макс поморщился. Как любят все эти Ломбардо защищать собственную честь. Что же ему отказываться, если женщина, тем более красивая женщина, предлагает. Не он, так другой был бы на его месте. Доказательств этого нет, но их можно сфабриковать. Суть не в этом, а в том, что помогал ей тип по имени Роберто Агирре. Он из Гвадалахары, знакомый Ракель. И сейчас он здесь, в Акапулько.
Во время разговора Маура сладко улыбалась. Сфабриковать доказательства того, что Ракель изменяла мужу с Максимилиано – она полностью за. Это как раз то, что нужно. Но больше всего ее забавляло то, что эти остолопы считают Роберто Агирре действительно существующим. Маура усмехнулась. Кто бы мог подумать, что вымышленный персонаж, возникший внезапно, под влиянием минуты, вдруг превратится в какого-то таинственного злодея, убийцу, шантажиста, обретет плоть и кровь.
Глава 30
Пабло, как и просил его шеф, в тот же день обошел Редакции всех местных газет и подал объявление, гласившее:
«Желающие связаться с сеньором Роберто Агирре могут позвонить по телефону 5-16-65».
Это был номер телефона квартиры, где жил сам Пабло и его сестра Памела. Она и должна была снимать трубку. Чтобы фиксировать звонки, к телефону было подключено подслушивающее устройство, которое записывало разговор на магнитофонную ленту. Пабло объяснил Памеле, что она должна была делать и говорить. Это было несложно, теперь оставалось только ждать звонков.
Первой в ловушку попалась Карла. Развернув утром газету, она прямо вздрогнула – на странице, набранный крупными буквами, был напечатан телефон Роберто Агирре! В первый момент Карла едва поверила своим глазам. Что бы это все могло значить? Ведь она лучше, чем кто бы то ни было, знала, что никакого Роберто Агирре не существует. Но вот – номер телефона. Не долго думая, Карла набрала указанный в газете номер.
– Алло, куда я попала? – спросила она, услышав, что на другом конце провода ответил женский голос.
– А кого вам нужно? – ответила Памела так, как ее учил Пабло.
– Сеньора Роберто Агирре.
– Сеньор Роберто Агирре на минуту вышел, – ответила Памела. – Но если вы оставите свой телефон, я скажу ему, чтобы он позвонил вам.
– Я звоню из автомата, – на всякий случай соврала Карла. – Возможно, я ошиблась, и это другой человек. Тот сеньор Агирре, которого я знаю, из Гвадалахары.