Джанетта смахнула в мусорную корзину скомканные бумаги и указала на освободившийся кусочек пространства.
Я опустила сверток на стол и приоткрыла было рот, чтобы задать вертевшийся у меня на языке вопрос. Но секретарь его сиятельства меня опередила:
— Дорогая, мне так не хочется тебя напрягать, но ты ведь все равно возвращаешься обратно к Алоис на третий этаж. Ведь так?
Горько кивнула, уже понимая, что меня ждет.
— Прошу, загляни по пути в кабинет первого проректора, — и дама протянула тяжелую папку. — Я буду очень благодарна. У меня совершенно нет на это времени.
«Как будто у меня оно есть», — мрачно подумала я про себя и кивнула в ответ, изображая раболепие и покорность.
ГЛАВА 2
Прижав к себе папку, я шла по залитому солнцем сводчатому коридору. Навстречу, обдавая запахом сладких дорогих духов, спешили изящные студентки. Заливисто хохоча, девушки возбужденно обсуждали какого-то нового профессора с удивительно синими глазами. А на соблазнение его уже было заключено пари.
Я вздохнула, слегка завидуя их радости, смеху и той легкости, с которой студентки проживали свои дни. Как бы хотелось, чтобы и моя жизнь не была такой сложной! Груз, лежавший на плечах, казался неподъемным. Все эти секреты, коими нельзя ни с кем поделиться, постоянно давили на меня. Хотелось снять эту тяжесть, как намокший купальный костюм. Моя способность хамелеона проявлялась все реже. Теперь я не могла менять внешность чаще, чем раз в месяц. Это тоже угнетало, так как я не понимала, что со мной происходило.
Но сдаваться рано. После длительных поисков я оказалась близка к цели! Одним из артефактов, которые надеялась найти в хранилище, был кристалл памяти. Насколько удалось узнать из разных источников, он собирал и накапливал в себе знания и опыт, полученные нашей расой за всю историю ее существования.
Наверное, таких кристаллов существовало много. Насколько я понимаю, раньше они хранились у старейшин рода. Маллорианцы передавали свои знания новым поколениям через Наставников. Между учеником и Наставником образовывалась тонкая связь, через которую переносились и знания. Больше я ничего не знала. Мои предки тоже вели кочевой образ жизни, пытаясь оставаться незаметными для окружающих, особенно в последнее столетие…
А вот и кабинет проректора. За этой зеркальной дверью.
Прежде чем постучать, я присмотрелась к своему отражению и улыбнулась. Светлые, почти пепельные волосы собраны в высокую гладкую прическу. На матовой коже светло-персикового цвета виднелся едва заметный румянец, обозначивший нежные скулы. Маленький аккуратный носик покрыт крошечными веснушками. Идеальный портрет этакой тихони! Бесили лишь изрядно покусанные сочные вишневые губы, и большие зеленые глаза, которые из-под тонких бровей смотрели как-то хитро и вызывающе.
Я постаралась придать лицу более безмятежное выражение. А затем, постучавшись, зашла в приемную, в которой не оказалось ни души. Зато дверь в сам кабинет была распахнута настежь. И тут до меня донесся грубовато-резкий строгий голос, и от неожиданности я вся покрылась мурашками.
— Вы же понимаете, господин Ле Вассер, что многим стихийникам дар достался от предков. Таким студентам сложнее всего справиться с ним. Я предлагаю практику, которая изменит…
— Таиша, заходите. Не стойте столбом в дверях, — проректор перебил говорившего тонким фальцетом.
О Всемогущий! Меня заметили!
«Успокойся, что ты так разволновалась, прямо как сопливая девчонка», — попеняла я себе за дурацкую слабость в ногах и бодрым шагом ступила в широкое просторное помещение. От чего почти столкнулась с очень высоким мужчиной в строгом синем камзоле — обладателем этого необычного резкого голоса.
Я подняла голову и утонула в синеве его ясного взора… В сочетании с волнистыми иссиня-черными волосами до плеч, гладко выбритым подбородком и золотистой кожей, эти глаза произвели на меня удивительное впечатление. Воображение сразу затянуло в водоворот неожиданных воспоминаний. Да, я видела эти самые глаза и эти черты лица в своих видениях!
Неожиданно в голове экспромтом родились строки:
О, Святые небеса! Куда это меня понесло?! Я была поражена и буквально ошарашена произошедшим. Ведь до этого я никогда не испытывала тяги к стихам.