Полковник взлохматил его вьющиеся волосы.
- Молодчина!
Мимо провели господина Астахова. Тот и сейчас надменности своей не утратил.
Проводив его взглядом, Селиванов кивнул Сергею, отзывая в сторону.
- Хочу личное спасибо тебе сказать за девочку мою. Ты ведь самое дорогое, что в жизни у меня есть сберёг. Я теперь перед богом до гробовой доски тебе обязан. Век помнить буду!.. И ту минуту, когда пути ваши пересеклись, благословлять!..
Крепкие мужские ладони сомкнулись в дружеском рукопожатии.
Пару раз, чуть поодаль, промелькнул следователь Фролов, но подойти почему-то, так и не надумал.
- Что ты мечешься, Пал Григорьич? – заметив эти перебежки, окликнул полковник, – Отдел твой на все сто сегодня сработал: можешь гордо лавры успеха пожинать!
Тот только рукой в ответ махнул, и к машине своей направился: видно что-то, всё же, пошло не по его сценарию. Но... субординации никто не отменял.
- Ну что, парни, до дома вас подбросить? – кивнув в сторону служебных машин, спросил Селиванов.
- Нет, товарищ полковник, спасибо, – провожая взглядом отъезжающий фургон автозака, отозвался Волков, – Мы, как-нибудь, своим ходом...
С трудом различая в опустившемся на землю тумане просеку, Светлов вёл машину по направлению к поселку. Молочно-белая мгла окутала стоявшие по обе стороны деревья, а противотуманки обеспечивали видимость всего лишь в каком-то десятке метров.
Откинувшись на подголовник заднего сиденья, дремал Волков. Илья спал, положив голову ему на колени. Сидевший спереди Силантьевич, вглядываясь в туман, подсказывал дорогу.
Жаркая выдалась ночь, нечего сказать! Пузырь бы водки сейчас всадить и забыться... Чтоб, как сон дурной, всё из воспоминаний стёрлось. Только вот не время от действительности бежать!
Как там Аля? Она ведь, наверняка в себя уже пришла... Должна была прийти!.. И всё вспомнить. И терзаться в неведении наедине с собой... Такая впечатлительная! Только б глупостей никаких не натворила!.. Ни на минуту не оставлявшие его тревожные мысли болезненно точили изнутри.
Карпинскому позвонил бы, узнать – да рано ещё. Ничего, час-полтора, и они будут на месте. Презирая усталость, Светлов гнал машину по разбитому бездорожью.
Собаку, тенью вынырнувшую из тумана, он заметил в последний момент.
- Вот чёрт!..- резко выжав тормоз, мысленно перебрал самые непотребные выражения. Потом сделал глубокий вдох и медленно расслабил сжавшие руль пальцы.
В двух шагах от бампера стоял громадный белый алабай.
- Грета... – прошептал проснувшийся от неожиданного толчка Илья.
“...Будь ты неладна!..” – мысленно добавил Светлов, поворачивая в зажигании ключ. Монотонно заурчал работающий двигатель. Но собака даже не шелохнулась. Посигналив, джип медленно тронулся с места. Алабаиха отбежала на несколько шагов и легла, полностью перегородив проезд.
- Ты смотри, что, зараза, творит! – хлопнув дверью, Сергей вышел из машины, – Вали отсюда! Грета, домой! – да только напрасно руками размахивал: собака продолжала преспокойно лежать, внимательно следя взглядом за человеком, по-видимому пытающимся объяснить ей что-то важное.
- У неё ведь больше нет дома...И хозяина больше нет...- робко напомнил Илья, наблюдавший за происходящим через открытое окно.
Сергей обернулся на мальчика. Столько искренности в детских словах звучало, что ему, великовозрастному дядьке, стыдно должно было бы стать: о таких простых вещах не догадался!
Ну что ты будешь делать – ни одно, так другое! Оставив тщетные попытки “договориться” с развалившимся поперёк дороги волкодавом, Светлов обошёл джип и открыл багажник.
- Грета, ко мне!
И его услышали! Надо же, как всё, оказывается, просто! Подорвавшись с места, собака подбежала и остановилась рядом, недоверчиво глядя в глаза.
- Залазь уже, пока не передумал! – прикрикнул на неё Сергей.
Она как будто только и ждала команды. Оттолкнувшись мощными лапами, почти бесшумно запрыгнула в машину и затопталась на месте, мостясь поудобней в не очень-то просторном для неё багажном отсеке.
Стряхнув нацеплявшиеся на штаны репьи, Светлов вернулся за руль и завёл двигатель.
– Дамы и господа, пристегните ремни! Наше путешествие продолжается!.. – усмехнулся сидевший за спиной Волков.
Словно всплывая со дна глубокой бездны, она тянулась к свету, едва различимому в конце туннеля, который, по мере приближения, становился всё ярче и вот, заполнив всё пространство, уже слепил, причиняя боль привыкшим к темноте глазам. Наконец удалось разлепить веки.
...Светлые однотонные стены, белые жалюзи, мигающие дисплеи непонятных приборов... Попытка приподняться успехом не увенчалась: руки были привязаны к поручням кровати.
- Проснулась? – подошедшая к ней медсестра поправила свисающую вдоль штатива трубку капельницы, – Сейчас я доктора позову.
Бездумно глядя на закрывшуюся за ней дверь, Аля сделала глубокий вдох. Под рёбрами кольнуло и отдалось внутри ноющей болью. Девочка замерла, боясь даже пошевелиться.
Через какое-то время дверь снова бесшумно открылась. В палату, в сопровождении всё той же медсестры, вошёл врач. Высокий, широкоплечий, с лёгкой проседью в тёмных волосах. Придвинув стул, сел напротив.
- Ну что, красота, давай знакомиться. Я Роман Евгеньевич, а тебя как зовут?
Аля молчала. Ещё толком не придя в себя, подсознательно чувствовала, что должна о чём-то спросить. Но в голове был полный вакуум. Обрывок какой-то очень важной мысли всё время ускользал, словно рыбёшка, пойманная в ладони. Да ещё и медсестра, суетившаяся рядом со штативом капельницы, мешала сосредоточиться.
- ...Назови своё имя! – настойчиво повторил доктор.
Но Алина не отвечала, продолжая цепляться за размытые воспоминания.
...Такси... трасса... серый джип... Всплывшая в памяти картина ужасом отразилась в широко распахнутых глазах.
- Где Илья? – но окружающие, будто не слышали вопроса. – Где мой брат? – её участившееся дыхание стало прерывистым, голос сорвался на истерический крик, – Почему вы ничего не говорите?.. – Игнорируя боль, Аля заметалась по кровати, срывая трубки, проводки и датчики.
Сильные руки прижали её к жёсткому матрасу.
- Тише-тише-тише, – удерживая девочку на месте, врач дал какое-то распоряжение сестре. Лекарство, впрыснутое в трубку капельницы, подействовало почти сразу. Сознание снова погрузилось в вакуум...
Ну почему свет такой яркий? Он не даёт отключиться, чтоб не чувствовать боль, тянущую снаружи и внутри. Уж лучше и вовсе в себя не приходить! Капельница снята, а руки так и привязаны к поручням койки. Сколько времени она тут? Почему никто не отвечает на её вопросы? Делают вид, что не слышат! Как будто её не существует вовсе! Будь здесь крёстный – всё было бы по другому: шуршали бы сейчас все вокруг! И никто не посмел бы вот так – руки связывать!.. Но его нет. И он даже не знает, что произошло. Но ведь должен же хоть кто-то знать: Андрей Михалыч, отец Артура, менты, в конце-концов!..
Доктор что-то писал, сидя за столом. Как зовут-то его? Говорил ведь – не запомнила! А, впрочем, какая разница!
- Мне нужно позвонить! – хотела громко сказать, а получился какой- то предсмертный хрип, – Дайте, пожалуйста, телефон!..
- Это реанимация. Тут никаких телефонов не положено! – не отрываясь от писанины, ответил врач.
Вот значит как: принципиально!
- Моя фамилия Светлова... – тихим но чётким голосом произнесла Аля, наивно надеясь, что этот факт изменит ситуацию.
- Это хорошо, – хмыкнув, улыбнулся он, – Молодец, что вспомнила!..
- Моя фамилия Светлова!.. – повторила девочка, -... Мой дядя...
- Заведующий нейрохирургией, – спокойно ответил доктор, – И что?
- Вы его знаете?
- Достаточно хорошо.
- Он здесь был?
- Да.
- Он знает, что с Ильёй?.. – слёзы извилистыми дорожками покатились по её вискам.
- Если ты немедленно не успокоишься, – проигнорировав вопрос, ответил мужчина, – Я буду вынужден снова ввести тебе снотворное.