Они дружно рассмеялись, как делали это в детстве, когда поросята тыкались своими пятачками в их ладони, хватая принесенные им кусочки, спрятанные во время ужина.
В памяти еще свежи были те дни. Откинувшись на спинку стула, Линн снова почувствовала, как в ладонь утыкается нежный пятачок. Она снова засмеялась, почувствовав, как влажный язык лижет ее запястье.
Запах моря сменился запахом навоза. Комната наполнилась этим знакомым запахом, который всегда исходил от большой навозной лужи под окном их столовой, лужи, которая не высыхала даже в самое засушливое лето, когда трава становилась бурой от жары.
Линн услышала тихое постукивание яиц на кухне, когда мать разбирала их, откладывая большие в синюю миску, а мелкие — в желтую. Ее жалобы на то, как много стало мелких яиц… куры становятся мельче, яйца тоже, все становится меньше, особенно количество денег, выделяемых на корм, так чего же еще ждать?
Неожиданно запах навоза и звуки прошлого исчезли, Линн почувствовала сильное головокружение: Дороти и Тотошку закружил ветер. Она ощутила, что падает вниз, и желудок ее заныл.
Но она же укутала его, ведь так? Она укрыла его?
Линн прижала руки к животу, чтобы удержать желудок на месте.
Падение прекратилось.
Она посмотрела на свои руки и не отрывала от них взгляд, пока не пришла в себя. Она увидела свои часы и застыла от удивления.
Прошло восемь минут.
— Ты очень устаешь. — Бубу сидел на полу, рассматривая телефонную розетку. — Я решил, что должен дать тебе вздремнуть.
Линн встала и пошла в ванную.
Она не дремала. Она отлично поняла, что это было: провал памяти. Такое бывает у алкоголиков.
Если она была настолько напичкана наркотиками, что могла отключиться на восемь минут, то как она могла вести машину?
А она вела машину, в которой сидел ее брат.
Она прислонилась к закрытой двери ванной и тихо заплакала.
* * *Она наконец работала в эфире. Ее брат приехал к ней. Несмотря на все свои хорошие намерения и решения, казавшиеся ей единственно верными, она чуть было не довела до трагедии себя и брата.
Этого было достаточно, чтобы она отказалась от валиума.
Несмотря на то, что она научилась переносить свои страдания без таблеток, научилась обходиться без сна, ее таинственное внутреннее «я» все-таки находило способы, чтобы лишить ее покоя. То, как и каких она выбирала мужчин, было предметом бесконечных шуток на студии. Кара утверждала, что ее идеалом возлюбленного был вечно хмурый тип с карточкой безработного.
Линн не спорила.
— Поставьте передо мной в ряд шесть мужчин, — говорила она Мэри Эли, психиатру и подруге Кары, когда та пришла на их шоу под названием «Умные женщины и неразумный выбор», — и я направлюсь прямо к тому, кто принесет мне больше всего неприятностей.
Неужели это тоже теперь в прошлом? Неужели ей не нужно больше мучиться постоянными сомнениями?
Ею заинтересовался один из самых больших и представительных телевизионных синдикатов. Мужчина мечтает о встрече с ней, думает о ней, восхищается ею, посылает изысканные подарки — при этом не какой-нибудь мучающийся неудачник, а умный, эффектный, красивый и надежный мужчина.
Ей достался настоящий клад как на работе, так и в личной жизни.
Улыбаясь и держа в руках остатки персика, она отошла от окна и отправилась на поиски Кары.
* * *Кубики льда звякнули о темное стекло графина, когда Деннис Оррин поставил его на свой стол. Графин был частью набора, состоявшего еще из подноса и двух фужеров. Графин был украшен медными деталями, и эти детали всегда ярко блестели. Обслуживающий персонал заботился о том, чтобы медь графина была отполирована, а сам графин наполнен свежим льдом.
Эту свою обязанность служащие всегда исполняли четко, потому что даже они — а в некоторые минуты Деннис Оррин думал, что особенно они — понимали разницу между этим графином и теми, что стояли в кабинетах его подчиненных.
Он налил себе воды и стал медленно пить, просматривая кассету, только что доставленную ему из Кливленда.
Не плохо. По крайней мере этот мальчик умел читать. А многие и этого не могли; они проглатывали целые слова, словно были участниками тех иностранных рок-групп, которые пытались петь по-английски.
Но он был всего лишь ребенком, который стремился занять место, предназначенное для взрослого. А Деннис требовал от тех, кто претендовал на это место, только одного: чтобы они были действительно взрослыми.
У него оставалось только пять месяцев, чтобы найти того единственного, кто мог бы читать, мог бы каждый вечер появляться в эфире в соответствующем для данной работы виде и обладал одним, но главным качеством — надежным авторитетом, который заставлял бы людей переключать свои телевизоры на Третий канал до, после и во время обеда и ужина с той же регулярностью, с какой они расчищают подъездную дорожку к дому и берут свою почту каждое утро.