— Я хотел подарить тебе кусочек Лос-Анджелеса. Какое впечатление произвели кольца для салфеток?
— Кара была в истерике. Она сказала бы тебе это сама, если бы смогла дозвониться сегодня днем. — Линн взяла карандаш. — Кстати, пока не забыла, дай мне твой номер телефона.
— У меня есть предложение получше. Я подъеду и сам тебе его напишу.
Линн выронила карандаш.
— Где… а где ты сейчас?
— В пятнадцати минутах езды от твоего дома, если я правильно разобрался в карте города. Но может лучше завтра? Я мог бы пригласить тебя и Кару на ленч.
Линн улыбнулась и схватила салфетку, чтобы вытереть измазанное соком лицо.
— Лучше сегодня.
* * *Он привез с собой бутылку красного вина, такого же чудесного и незнакомого на вкус, как персики.
— Сент Лу, — сказал он, когда она уже в который раз спросила название вина, и разлил остатки в ее лучшие бокалы. Она смотрела на него с восхищением, и мысли ее туманились. От него исходили потоки сексуального возбуждения, противостоять которым было невозможно.
— Нельзя сказать, что я сторонник калифорнийских вин, — продолжал Грег. — Но мне хотелось привезти тебе что-нибудь уникальное, а я был твердо уверен, что подобного вина на Востоке нет. Оно куплено у местного виноторговца. Оно понравилось тебе так же, как персики?
— Оно… — Она начала хихикать. — Все, что приходит мне в голову, это яблоки и апельсины.
— Оно сделано из персиков и винограда.
Она засмеялась и откинулась на диван. Грег пообедал перед приездом, а она весь день ела персики. Сыр чеддер и ржаные хлебцы, приготовленные ею к вину, стояли на столике почти нетронутыми.
Обняв ее при встрече, он больше не дотрагивался до нее. Но сейчас ее голова опустилась ему на руку, и он медленно приподнял ее лицо за подбородок, чтобы поцеловать ее.
Воспоминания нахлынули на нее: вкус губ Грега, пахнущих вином; аромат его одеколона. Она снова почувствовала головокружительную радость, словно вернулась в чудесное приключение, пережитое ею в Лос-Анджелесе. Вместе с этим мужчиной, который был частью этого чуда, и, самое главное, радовался ее участию в этом приключении. Когда же она отыскивала — вернее, встречала — нет, именно откапывала мужчину, который был не напуган, не зол или, по крайней мере, не безразличен к ее успехам?
Грег притянул ее к себе и положил ногу на ее ноги. Она дотронулась до рельефно выступившей на ней мышцы. Осмелев под действием вина, она пододвинула руку выше, просунув ее между его бедрами, и почувствовала, как он подскочил.
Он взял ее руку и убрал в сторону. Все еще держа ее руку, он сказал:
— Я снял комнату в отеле. Я собирался провести ночь там.
Он смотрел ей в лицо.
Те мысли, которые так хорошо читала на ее лице Кара, для Грега тоже не были тайной. Ее откровенность была одним из основополагающих факторов ее успеха. И если весь Бостон мог по ее лицу понять, что она чувствует, когда разговаривает с учителем, обвиняемым в растлении малолетних, или юной лесбиянкой, которую все преследуют, нужны ли ей слова, чтобы ответить ему.
Но она все-таки сказала: «Пожалуйста, останься».
— Я не хочу, чтобы ты думала, что я рассчитывал на это.
— Я так не думаю.
Не отрывая взгляда от ее глаз, он прижал ее руку к своей возбужденной плоти.
* * *Он занял место рядом с ней в постели так естественно, словно все это время оно предназначалось именно для него и ждало его появления. Возможно, он снился ей здесь, но воспоминания таились где-то глубоко, пока чувства не пробудили их.
Он любил ее с пылкой сосредоточенностью, лаская ее ноги и целуя колени и лодыжки. Долгие минуты он провел, исследуя губами ее плечи и внутреннюю сторону рук, и лишь затем опустился ниже. Никто и никогда не любил ее так медленно и методично, так самозабвенно.
Когда она, наконец, попыталась перевернуть его на себя, он улыбнулся и покачал головой.
— Я хочу, чтобы ты кончила, — прошептал он.
И она отдала себя во власть ищущего языка Грега и крепко сжала рот, чтобы не закричать, когда он довел ее до высшей точки наслаждения.
* * *Грег проснулся первым; когда Линн открыла глаза, он лежал, приподнявшись на локте, и смотрел на нее.
— Я не улыбаюсь по утрам, — сухо сказала она, стараясь улыбнуться, но у нее ничего не получилось.
Он усмехнулся и сел на кровати.
— Ты не против, если я сварю нам кофе?
— Не поможет. В этом случае ничего не помогает.
Он рассмеялся. В неясном утреннем свете он был так же привлекателен, как и ночью; даже больше — морщинки, появляющиеся после сна, смягчили его черты.