Она так и не увидела камеру, которую он спрятал в лампе. Зато увидела целое собрание обалдевших от удивления школьников, когда он подменил пленку о миграции птиц на ту, которую сделал сам.
Танцевальная музыка закончилась, и зазвучала медленная песня. Теперь он сидел, сонно позевывая; пришло самое время ложиться спать.
* * *Майк Делано сидел, наклонившись над своим столом, и рассматривал пустую чашку.
У него было выше головы бумажной работы, и он пытался понемногу разобраться с ней.
Жвачка для ума; ты имеешь возможность думать, пока разгребаешь это дерьмо — а разгрести его нужно было к завтрашнему дню, последнему дню 1992 года.
Единственная проблема заключалось в том, что от него требовалось написать в этих бумагах что-нибудь осмысленное.
Он дошел до рапорта о том, как они извлекали енота из квартиры Линн. Естественно, анализы подтвердили, что он был бешеный. Лаборатория была в этом заранее уверена. Он думал позвонить и сообщить об этом Линн, но после сражения в рождественскую ночь, два их последних разговора носили чисто официальный характер, и они были короткими и формальными.
Две недели назад он видел, как его сестра Клэр кричала на своего сына, который выскочил на дорогу перед идущей машиной. Клэр можно было понять, хотя она выбрала совсем не ту мишень, чтобы излить свои эмоции: «Теперь, когда я знаю, что он не умер, я хочу убить его».
Именно это он и делал сейчас в отношении Линн.
Зазвонил телефон на его столе.
— Делано.
— С Новым годом, — сказала женщина.
— Кто это? — пробурчал он.
— Детектив Абигайль Стерн. Департамент полиции Лос-Анджелеса. Вы, вероятно, хотите продиктовать мне номер вашего факса.
Он выпрямился на стуле.
— Зачем?
— Чтобы получить выполненный с помощью фоторобота портрет Джерарда Джона Сэллинджера. Мужчина, черный/коричневый, шесть-один, один девяносто, дата рождения 11/8/53. Плюс жалоба от 7/2/88, поданная некой Барбарой Элис Хайсмит. Преследование, последовавшее за любовной связью, возможное незаконное проникновение в квартиру, та-та-та, состав преступления не доказан. Постоянные телефонные звонки, та-та-та, и так далее, и тому подобное, а теперь мы переходим к последнему абзацу, из которого мы узнаем, что Барбара Элис получила от этого джентельмена против своего желания несколько комплектов нижнего белья порнографического типа и по его просьбе сделала себе татуировку на бедре.
— Это то, что надо, — сказал Майк, почувствовав, как забилось его сердце. — Именно то.
— Это не все. Компьютер выдал эту информацию после того, как я попросила аналитика ввести в него детали в пяти или шести разных конфигурациях, а портрет прилагался, потому что был составлен для опознания в момент подачи жалобы. Но жалоба была подана не на Джерарда Джона Сэллинджера. Жертва знала его под именем Грега Уолтера.
— Дерьмо собачье.
— А вы думали, что у меня пустая голова.
* * *В машине, по дороге на Третий канал, Майк настолько остро ощущал присутствие этого факса на заднем сиденье за своей спиной, что эта бумажка вполне могла бы засветиться, как распятие в столовой его бабушки.
Он бросился бегом к аппарату, чтобы увидеть портрет, как только факс появится, и стоял, с яростью глядя на постепенно выползающие из машины отдельные черты лица: брови, нос, затем губы и подбородок… затем снова посмотрел на губы.
Узкая верхняя, очень пухлая нижняя, большой сам по себе рот, такой, какой бывает у кинозвезд.
Он долго не мог оторвать от него свой взгляд.
Мысль о том, чего касались эти губы, причиняла ему большую боль, чем он мог ожидать.
Подошел Говард Ландрау, чтобы посмотреть, что это его так заинтересовало.
— Алек Болдуин? — спросил Говард.
— Иди в задницу.
— Так кто же это?
— Выродок по имени Джерард Джон Сэллинджер. Известен нам под именем Грега Альтера. Онанист, который преследует Линн Марчетт.
— Она его опознала?
— Она сделает это.
Ландрау замолчал, потом осторожно заметил:
— Ты слишком много вкладываешь в это дело.
Майк пожал плечами.
— Большое телевизионное шоу. Начальство давит.
Сейчас, оставшись один и пробираясь сквозь множество машин, как всегда в это время заполнивших бульвар Моррисей, он задал себе тот же самый вопрос.
У него не было необходимости оправдывать тот факт, что он сам лично везет портрет к Линн. Это было обычной практикой — прослеживать реакцию жертвы и быстроту опознания.