— В чем дело? — наконец спросил он, ощущая острую необходимость получить ответ.
Она покачала головой:
— Я чувствую себя сумасшедшей.
Майк вытер рот.
— Вы были со мной? Что случилось потом?
— Я неожиданно почувствовала… как это бывает в кошмарном сне. Что ты попала в ловушку, пытаешься выбраться из нее и не можешь. — По ее лицу снова потекли слезы, и она со злостью вытерла их.
Майк подошел к двери на террасу, распахнул ее и вернулся с пакетом. Он взял свою куртку.
— Извините, — сказала Линн.
Он отмахнулся от ее слов.
— Вы уверены, что хотите сегодня остаться здесь? Не лучше ли вам поехать к Каре?
— Нет.
Он снова махнул рукой и вышел.
Линн услышала, как открылась и закрылась дверь лифта, снова начала плакать и остановила себя.
* * *Ей ничего не снилось, но она постоянно просыпалась. Образ Чипа не появлялся в снах, но возникал в ее голове каждый раз, когда она просыпалась. Она не могла перестать представлять, как Грег устраивает засаду на бедное животное, хватает и убивает его. Как забирается на террасу и оставляет его там, чтобы она нашла его, лежащего среди семян.
Может быть, ей следовало вернуться к Каре. Но ее удерживало одно чувство. Чем больше в ее жизнь пытался влезть Грег, тем крепче она держалась за то, что оставалось.
Слава Богу, Майк был здесь.
Ей не хватало его, но в то же время ей было приятно ее одиночество.
Теперь страх за свою безопасность и ясность рассудка не оставлял ее ни на секунду. Для трепетных, пугающих реакций и побуждений просто не было места в ее душе.
Она не знала, как дошла до этого, и, тем более, как дошел до этого Майк. Неужели он пользовался ситуацией, реализуя ее возможности в разных направлениях?
Часть ее естества помнила теплую близость их тел. Другая противилась этому и была напугана.
И ее голос звучал громче.
Январь 5, 1993
Как плохо, что у Линн не было счастливого Нового года.
Мне нравится, что она никогда не знает, с какой стороны ждать следующего сюрприза.
Мне нравится наблюдать, как она сжимается под ударами.
— Я не помню, как были упакованы кольца для салфеток и могли ли мы заметить, что одно из них отсутствует, когда я принесла их тебе, — сказала Линн.
Кара покачала головой:
— Возможно, его не было уже тогда.
— Он с самого начала знал, что эти кольца для салфеток куплены для моей лучшей подруги. Поэтому он и взял одно. Он знал, что ему предоставится случай использовать его, чтобы внести разлад в наши с тобой отношения.
Вошла Пэм:
— Я разговаривала со студиями, которые Кара указала в списке для пробного показа. Я выбрала из него две. Обе оборудованы для спутникового вещания. Но «студия-Ревер» предпочтительнее с точки зрения безопасности.
Зазвонил телефон, и Пэм сняла трубку.
— Детектив Делано, — сказала она Линн.
Линн почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, и отвернулась, чтобы Кара не заметила этого.
— Привет. Спасибо, не слишком плохо. Четырнадцатого февраля, но в три часа в следующую пятницу мы устраиваем совещание, чтобы обсудить структуру программы с вами и другими гостями. Нет, с записью ясности пока еще нет. Деннис оставил этот вопрос на мое усмотрение, а я еще не приняла окончательного решения. Но, в любом случае, мы продолжаем работу в этом направлении. Хорошо. Пока.
— Мне так и не удастся отговорить тебя от его участия в эфире? — спросила Кара.
— Нет.
— Он пользуется случаем. Он жаждет славы.
— Он — профессионал в вопросах плохого обращения с детьми. У него есть знания и опыт, которыми он может поделиться. И я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, если там будет детектив.
* * *У Денниса был грипп. Его руки горели, глаза опухли, мысли перескакивали с предмета на предмет.
Он лежал в постели и смотрел, как Дэн Ратер выполняет свою тяжелую работу ведущего вечерних новостей. Дэн читал все сообщения так, словно они представляли собой трагедии с мировыми последствиями, даже если речь шла о футболе.
Пока он так лежал, случилась странная вещь. Он превратился в Дэна. Он, Деннис Оррин, вел программу новостей.
Он видел себя склонившимся к камере именно с той долей властности и симпатии, какая была для этого необходима. Видел фрагменты изображения с вмонтированным в него своим собственным лицом.
Вошла Бернадин, прервав его видение.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.
— Нечто среднее между ужасным состоянием и смертью.