— Помните номер?
— Я никогда его не забуду — 543–1288. — Она повернулась к Линн. — Полиция сказала, что вы тоже сделали татуировку.
— Сделала. Но это была имитация. Сейчас она сошла.
Барбара подняла юбку. На ее бедре были знакомые губы с буквой Г. Правда, на этот раз буква была квадратной формы.
Барбара сказала:
— Я хотела взять нож и вырезать ее из моего тела. Я и сейчас этого хочу.
* * *— Я уверена, что было множество других, — сказала детектив Абигайль Стерн. — Она никогда не видела его квартиры; его машины всегда были взяты напрокат на вымышленное имя. Что он говорил о своей работе, не соответствовало действительности. Это похоже на хорошо отработанную систему. И ни один псих не ограничится одной или двумя женщинами и не скажет потом: «Я удовлетворен». Скорее всего большинство из них просто никогда не заявляло об этом.
— Он об этом позаботился, — сказал Майк. — Он умеет очень ловко вселить в человека чувство стыда и вины. Боже, сколько же у вас здесь подобных типов.
— Только не говорите это моему начальству. Оно здесь для того, чтобы заниматься серфингом.
Линн слушала, как они пикировались друг с другом. Детектив Стерн была миниатюрной, хорошо сложенной двадцативосьмилетней женщиной, которая смотрела на Майка оценивающе, хотя он, казалось, этого не замечал. Этот чисто женский интерес вызвал у Линн некоторое возмущение, но она подавила его, вспомнив, скольким она обязана детективу Стерн.
— А каковы шансы, — спросила ее Линн, — найти остальных его жертв? Я хочу знать, что заставляет его остановиться.
Она пожала плечами:
— У нас подрезаны крылья, так же, как у детектива Делано. В частности, потому что на нас не оказывает давления нынешняя выдающаяся жертва. Говоря честно, он может не оставлять вас в покое именно по этой причине. Даже, несмотря на то, что вы не хотите придавать дело огласке, вы все равно остаетесь на виду. Ваша известность превращает его действия в хождение по туго натянутой проволоке.
* * *— Возможно, она права, — сказал Майк. — Но она также права в том, что чем больше вы будете популярны, тем дальше он будет отступать от вас. Он может быть сумасшедшим, но он должен защищать себя. Какова вероятность того, что какой-нибудь выродок начнет преследовать Опру Уинфри?
— Барбаре Элис Хайсмит пришлось переезжать дважды. Дважды.
— По крайней мере, после этого он оставил ее в покое, — сказал Майк.
— Может быть, во второй раз он просто не смог найти ее.
— Один раз он ее отыскал, мог и снова найти ее, если бы захотел. Просто он достаточно навеселился. И перешел к новому этапу.
Они ехали из полицейского участка на взятом напрокат «Бьюике», обдумывая услышанное за день и чередуя вспышки разговора с долгими периодами молчания.
— Она была такой открытой. Барбара. Я ценю это очень высоко, — сказала Линн. — Слава Богу, я не сделала настоящую татуировку. Не могу представить, что мне пришлось бы жить с ней до конца моих дней. — Она невесело рассмеялась; это была единственная форма смеха, доступная ей в последнее время. — Нет, вы только послушайте меня. Словно я действительно не буду жить с ним вечно.
— Не говорите так, — сердито сказал Майк. — Продолжайте делать то, что делали. Не преувеличивайте ничего.
Они ехали вдоль широких улиц с низкими пастельных цветов домами и экзотическими деревьями и кустарниками. Линн с грустью вспомнила, как впервые знакомилась с Лос-Анджелесом. Тогда он казался ей волшебным ковром, принадлежащим только ей.
Они повернули за угол, и Линн заметила на стекле машины свое отражение. Она выглядела согнутой и запуганной. Ощутив неловкость, она выпрямилась и подняла голову.
— Вы слышали, что Барбара сказала о своем самовосприятии? — спросила Линн.
— Она сказала, что не может смотреть на себя, когда на ней нет одежды.
Линн кивнула: — Я тоже не могу.
Он посмотрел на нее.
— Когда вы были в ванной, — продолжала Линн, — я рассказала ей о том, как Грег купил мне тот купальник, а потом сказал, что мое тело просто выпирает из него. Она сказала, что однажды он крикнул ей, чтобы она вошла в комнату обнаженной. Он знал, что она только что вышла из-под душа. Она думала, что он шутит — ведь он всегда был таким сексуальным и игривым, — и она сделала это. Оказалось, что в гостиной находился мастер, который пришел починить телевизионный кабель.
— О Господи.
— Это еще не конец. После того, как он начал присылать ей вещи, она получила письмо, якобы от телевизионщика, в котором он рассказывал ей, какая она уродливая и толстая. Во всех подробностях.