– Прекрати, ты ей уже ничем не поможешь! – Скалли коснулась плеча напарника. – Молдер!
Тот оставался автоматом.
– Молдер! Все без толку!
Рот в рот… Несколько толчков…
Белое, как мел, лицо. Раскинувшиеся веером по земле волосы. Так выглядит смерть.
– Фокс, остановись! Остановись, говорю! – Скалли наклонилась, схватила Молдера за руки. – Фокс, все!!!
Из Молдера словно выпустили воздух. Он сел на землю рядом с трупом и закрыл лицо руками.
Глаза Хаусхолдер смотрели осмысленно, и Кретски облегченно вздохнул.
Выкарабкалась, слава Богу!..
Хаусхолдер подняла руку, поднесла к лицу, коснулась горла. И тоже вздохнула. Один-единственный раз.
Через пять секунд Кретски понял, что это был ее последний вздох.
И тут же в отдалении завыла сирена, а потом завизжали тормоза подкатившей «скорой».
Скалли смотрела на убитого горем напарника и не сразу поняла, что труп рядом с ним перестал быть трупом.
– Фокс!
Молдер встрепенулся.
Эмми судорожно выгнулась, подняла руку, поднесла к лицу, коснулась горла. Будто знакомилась с собственным телом… И разразилась неудержимым кашлем.
– Фокс! Она дышит!
Сзади сквозь кусты ломился ошалевший гризли, но ни Молдер, ни Скалли не оглянулись.
– Вы спасли ее? – донесся голос Уил-брука. – Это она?
– Да, – сказала Скалли. – Это она. Сюда срочно нужна «скорая». Кислородные подушки.
– Медики сейчас возле дома Уэйда. – Уилбрук развел руки и засунул пистолет под мышку. – Они работают с Люси Хаусхолдер. Ей тоже плохо.
Эмми перестала кашлять, открыла глаза, приподнялась, опершись на локоть:
– Мне холодно. Я хочу домой. Слава богу, подумала Скалли. И улыбнулась напарнику:
– Уже темнеет. Надо быстро убирать ее отсюда.
Когда Молдер, оставив спасенную на попечение Скалли и Уилбрука, вернулся к дому Уэйда, там еще находилась «скорая помощь». Но никакой спешки, свойственной процессу спасения человеческой жизни, уже не наблюдалось.
Возле «скорой» стояли носилки с пластиковым мешком, в которых перевозят трупы. Рядом топтался агент Кретски с тухлым лицом.
Молдер выскочил из машины и бросился к нему:
– Что случилось?
– Не знаю, – сказал Кретски. – Она вдруг снова начала кашлять. Потом задыхаться. Я вызвал медиков, но когда они приехали, она уже умерла.
Сердце у Молдера ухнуло в низ живота. Он растерянно оглянулся, словно искал кого-то. Пробежал глазами по заброшенному дому, по собирающим свое профессиональное барахло врачам. Потом, спотыкаясь, на негнущихся ногах, подошел к носилкам, расстегнул молнию, раздвинул отвороты мешка.
Люси лежала тихая и спокойная. Будто спала…
Молдер никогда еще не видел у нее такого умиротворенного лица. Это было лицо человека, которому уже ничего в этой жизни не страшно.
И тогда Молдер заплакал.
Едва стали известны результаты вскрытия, Скалли позвонила на мобильник Молдеру. Мобильник оказался отключенным, но она догадывалась, где партнер зализывает раны, и поехала прямо в ночлежку «Светлый ангел».
Она не ошиблась. Длинноволосый Генри Линклейтер сказал, что агент Молдер уже два часа сидит в комнате, которую еще недавно занимала Люси Хаусхолдер. Что он там делает, Линклейтер не знал.
Когда Скалли вошла в комнату, Молдер сидел на кровати и рассматривал фотографии.
С фотографий все началось, подумала Скалли, фотографиями и заканчивается.
Молдер поднял голову:
– Ну, что с Эмми?
Глаза у него опять были, как у смертельно раненой полицейской собаки.
– Она истощена, но врачи говорят, поправится. – Скалли сделала попытку улыбнуться, но ответной улыбки не дождалась. – Они хотят, чтобы Эмми на несколько дней оставили в госпитале.
Молдер покивал головой, продолжая перебирать снимки. Скалли села рядом, взяла одну из фотографий.
Симпатичная девчушка в белом платьице, чем-то смахивающая на Эмми. Широко открытые глаза, с любопытством смотрящие в объектив. Ничего похожего на затравленный взгляд Хаусхолдер. Но это она, Люси. Видимо еще до того, что произошло двадцать два года назад…
– Насколько серьезны раны Эмми? – спросил Молдер.
Скалли пожала плечами:
– Такое впечатление, что Уэйд ее вообще не похищал. У нее практически нет ран.
– Но ведь он тащил ее через лес по крайней мере милю.
Скалли снова пожала плечами:
– Да, Молдер, я знаю. Я не могу это объяснить, но на ней нет ни царапинки. И никто не хочет об этом говорить. Всех уст– раивает одно то, что она вернулась в целости и сохранности.
Молдер сложил фотографии в стопку, вздохнул:
– А с Люси разобрались?