И вот «рельсы» по которым он столько десятилетий успешно ехал, привели в «тупик». Этот «тупик» обозначился как-то вдруг, и причиной стала нежданная череда событий. В какие-то считанные недели Украина потеряла Крым, потом возник военный конфликт в Донбассе, в котором украинские вооруженные силы показали свою крайнюю неэффективность, и даже беспомощность. Они не могла справиться с военными формированиями сепаратистов, составленных из вчерашних шахтеров и трактористов, подкрепленных прибывшими из России наемниками. Высшие штабы украинской армии охватила всеобщее нервная шпиономания – все искали виновных в факте этой вопиющей небоеготовности. И Валерий Григорьевич предчувствовал, что он вполне может стать одним из этих виновных, может оказаться крайним. Конечно, легче всего объявить виноватым в низком моральном духе личного состава бывшего советского политработника, да еще предпенсионного возраста. Такого обвинить и уволить и просто и выгодно, чтобы отвести угрозу от более молодых и перспективных. Да-да, став генералом Валерий Григорьевич автоматически перестал быть перспективным, его уже никто не тянул и не прикрывал, напротив, всякий норовил подставить подножку. Все это время Валерий Григорьевич ощущал себя, как бы болтающемся в пространстве, не чувствуя под собой твердой почвы. Как никогда он чувствовал, какая разница между Россией и Украиной. В России имел место традиционно стабильный, сильный центр власти с многовековыми традициями. И кто бы там не приходил «к рулю», все равно на местах, в провинции этого «руля» с большей или меньшей степени эффективности слушались. Увы, Украина за полтора десятка лет независимости такого руля обрести так и не смогла. И сейчас как никогда казалось, что Украину куда-то неуправляемо несет. События на киевском майдане, бегство Януковича, отторжение Крыма, и вот, наконец, фактически полномасштабная война в Донбассе. Русскоязычный восток Украины, словно устал от безалаберности, безволия и коррумпированности киевской власти, и в то же время, словно соскучился по сильной, имперской, хотя тоже изрядно коррумпированной российской.
Звонок застал генерала Чмутова на службе. Он когда-то так жаждал услышать ее голос, сейчас… Все прошло, все перегорело. Галина тревожилась за судьбу матери, просила разузнать, что с ней, цел ли их дом. Чем он мог помочь? Броситься выяснять, что с их родным поселком и жива ли Стефания Петровна, та самая, что когда-то разрушила их любовь? Нет, он не испытывал былой неприязни к матери Гали. К тому же он просчитал свой жизненный путь в случае, если бы женился на Гале… Становилось очевидным, что он наверняка бы не сделал карьеры и уж точно не стал бы генералом. Он, в общем, был бы не прочь и помочь, но он не мог, ничего, совсем. Это ей в Москве казалось, что он, имея такой чин, в Киеве большой начальник и в курсе всех дел. А на самом деле он мало чего знал о том, что творится там, в Донбассе, в зоне активных боевых действий. Да и не только он, отвечавший за воспитательную работу, так же мало, что знали генералы занимавшие в штабе ВС ответственные командные и оперативные должности. В основном они лишь делали вид, что чем-то заняты, кем-то командуют, управляют, разрабатывают документы, отдают руководящие указания, или даже приказы, которые либо вообще игнорируются, либо исполняются с опозданиями, частично. В украинской армии, так же как и во всей Украине не было настоящего волевого и твердого командного центра. В результате, огромные запасы стрелкового оружия, боеприпасов, техники, обмундирования, продовольствия… все что досталось Украине в наследство от СССР. А это забитые под завязку склады трех общевойсковых округов: Киевского, Одесского и Прикарпатского. Почти все это за постсоветский период либо сгноили, либо безбожно разворовали и продали. Валерий Григорьевич, так часто возглавлял комиссии по расследованию этих хищений, что как никто знал истинное нутро украинской армии. Нет, он не негодовал, скорее, досадовал, что сам в той «торговле» никак не мог принять участия. Это в советское время политработники были «люди с большой буквы», а в постсоветское таковыми стали те, кто оказался поближе к «корыту». Так было и на гражданке, так было и в армии. А к армейскому корыту конечно ближе всех оказались тыловики и некоторые строевые командиры, они и обогащались.
И в результате, состояние армии оказалось таково, что его наиболее полно охарактеризовал один депутат Верховной Рады: «У нас в армии почти ничего не заводится, не летает, не стреляет…». Крым вообще оборонять оказалось некому. Ну, а для АТО в Донбассе едва наскребли относительно боеспособные части. В ходе боевых действий сразу выяснилось, что у частей ВСУ слабый моральный дух и низкая воинская выучка. Вновь формируемые добровольческие батальоны нацгвардии, как правило, кроме патриотического рвения ни чем от срочников не отличались. К тому же они оказались склонны к партизанщине и игнорированию приказов командования ВСУ. И что мог знать Валерий Григорьевич, при таком управлении и исполнительности, о положении в зоне боевых действий? Кто обстрелял его родной поселок? Да кто угодно. Могли и ВСУ и нацгвардия. Могли обстрелять по ошибке, случайно, а то и по-пьяни. То же самое могли и сепаратисты, тем более у них появились соответствующие огневые средства. В штабе никто даже толком не представлял против кого воюет армия. То, что банды местных донецких отморозков и прибывших к ним на подмогу солдаты удачи из России, могут противостоять хоть далеко и не самой сильной, но, тем не менее, регулярной армии довольно большой европейской страны – в это как-то не верилось.