– Ой, когда это будет-то? А если мама в срочной помощи нуждается? У меня сердце болит, ведь там каждый день убивают да ранят и все больше случайных людей, – Галина Тарасовна говорила со «слезой» в голосе.
Михаил Николаевич как начал есть, так более уже ничего не собирался говорить, словно целиком сосредоточился на процессе поглощения пищи. Зато вдруг заговорил до того по приходу не сказавший ни одного слова Леонид:
– Не только это говорили мужики. Они еще говорили, что в украинской армии совсем никакого порядка нет, там все уже давно разворовано, и воевать никто не умеет, – сын сразу дал понять, что не разделяет точку зрения отца, на положение дел на их малой родине. – А добровольцы из России, что со Стрелковым пришли все воевали, кто в Чечне, кто в Приднестровье, кто в Южной Осетии. А с украинской стороны никто пороха не нюхал…
Чувствовалось, что Леонид, не служивший в армии, с явным пиететом относится к тем, кто владел этим самым «боевым опытом».
– Да провались они там все и те и эти! Что ж нам теперь из-за них и в свой дом не поехать, про мать родную узнать нельзя? Господи, только бы с мамой ничего не случилось, и дом наш уцелел, и скорей бы все это кончилось, – Галина Тарасова подала на стол чай.
– Нет, мам, скоро это заваруха не кончится, – Леонид взял, поданную матерью чашку.
– Если в армии порядка нет… тогда да, тогда всю донецкую борзоту и бандитов не унять, тем более, что отсюда им подмога идет, – быстро словно флюгер при дуновении ветра переменил свое мнение Михаил Николаевич – таким он был по жизни. Но тут же он нашел и причину бардака в украинской армии. – Это такие как твой Валерка армию до ручки довели, раз не могут справиться с пьяными архаровцами, что из забоев вылезли,– Михаил Николаевич, как бывший маркшейдер, всегда свысока относился к простым шахтерам, рубившим уголь в забоях.
– Надо бы туда съездить, разузнать что с бабулей, – вдруг предложил Леонид, допив чай.
– Ты, что… неужели сам ехать собрался!? – будто не поверила услышанному Галина Тарасовна.
– Ну, а что? Делать-то что-то надо, – Леониду вдруг показалось, что для него это некий выход, что таким образом можно, хоть ненадолго, а может и надолго сменить опостылевшую обстановку, вырваться из Москвы, бросить эту опротивевшую мясную торговлю. К тому же он тоже переживал за бабку, ведь он был ее младшим, любимым внуком.
– И не думай. Я тут за бабушку переживаю места не нахожу, а если еще и за тебя – вообще с ума сойду, – сразу обозначила свою позицию Галина Тарасовна.
– Ты что Ленька, совсем сбрендил. Мы тебя тут от армии отмазали не для того, чтобы ты сам в пекло полез. Там же сейчас не пойми что творится. Пропадешь ни за грош, – поддержал мать отец.
Но Леонид не испугался мрачных прогнозов. Ему казалось, что любые изменения его никчемного и скучного бытия пойдут на благо. За все годы, что жил здесь, он так и не почувствовал себя местным. Когда на летние каникулы Леонид приезжал на родину, к бабушке, там его считали москвичем, многие бывшие приятели явно завидовали. Тем не менее, только там, на малой родине, под Донецком он чувствовал себя в родной обстановке, а дом бабушки считал своим родным домом. А в Москве? … Как родители не жили, а выживали, так и он выживал. Он тоже не меньше матери морально устал от всей этой второсортной жизни, как эквилибрист не чувствуя под собой твердой основы. Довлело и то, что он в свои двадцать три года не имел ничего своего личного, ни угла, ни денег, даже своей девушки у него не было. Единственное удовольствие – включить компьютер, одеть наушники и уйти от опостылевшей реальности в мир интернета. Вот и сейчас, получив отповедь от родителей на свое предложение, Леонид вновь спрятался в свою «скорлупу», в интернет. То был его мир, в который родители не могли заглянуть, хоть нередко сидели рядом и смотрели телевизор. Они в это время существовали в разных измерениях: родители – поколение телезрителей, сын – поколение интернета.
Родители слушали новости по радио и смотрели телерепортажи. Они не очень доверяли «москальским» СМИ и все воспринимали через свою, нет не украинскую, донецкую «призму». Ведь Донбасс по большому счету не являлся ни Россией, ни Украиной, это что-то между, но ни в коем случае не то и не то. А вот Леонид, блуждая по просторам «сети», имел возможность узнавать мнение о конфликте как с одной, так и с другой стороны. Анализируя, он составлял собственную картину происходящего на его малой родине.