– Ты Богдаша, здесь оставайся, а там жизнь сама покажет, как быть.
Легко сказать оставайся. В квартире, где жила и одновременно работала мать, Богдан оставаться никак не мог. И вообще, чем ему тут заниматься. Он же не еврей, чтобы успешно делать бизнес на чем угодно. Он не умеет, как азербайджанцы прибыльно торговать на продовольственных рынках. Не мог он и как северокавказцы добывать деньги в составе этнических криминальных сообществ. Не мог, как грузины красть барсетки из салонов автомобилей. Не мог петь и хохмить со сцены, чем с успехом пробавлялись в России многие его земляки-украинцы. Даже пойти в дворники, как он делал в Виннице, он не мог. Московский рынок «дворничества» целиком и полностью заняли выходцы из Средней Азии и его бы туда не пустили. Подойти к мужу тетки и попросить, чтобы он взял его к себе в подручные торговать мясом? Это категорически не советовала мать – она ни чем не хотела одалживаться у сестры.
В конце-концов с работой тоже помогла мать. В Москве она уже успели обрести некий круг знакомств из выходцев с Украины, и даже встретила своего бывшего ученика, сумевшего стать чем-то вроде координатора базы заказов для строительных бригад с Украины. В одну из таких бригад Богдана и пристроили. Строительному делу в его возрасте и с его здоровьем обучаться оказалось непросто. Вроде бы несложная та же работа закручивать шурупы с помощью шуруповерта, но требовала определенной чувствительности в пальцах рук. А у Богдана как следствие контузии пальцы слушались плохо. Тем более не могли ему доверить более сложную работу. Все что он мог – это выполнять обязанности подсобного рабочего. Денег за такую работу ему причиталось немного, меньше всех в бригаде.
Оксана Тарасовна сына не видела больше месяца, с тех пор, как ее хозяева, вот так же в полном составе отправились отдыхать в Таиланд. Сейчас они уехали на более короткий срок и гораздо ближе. Более того, кто-то из них мог возвратиться в любой день – чего тут добираться из ближнего Подмосковья. Оксана Тарасовна слишком дорожила своим местом и не хотела, чтобы хозяева застали в квартире ее сына. Ее и на работу брали с таким условием: никаких посторонних и родственников. Потому она и приглашала Богдана только при абсолютной уверенности – их никто не «застукает». Сейчас же был не совсем безопасный вариант, но обстоятельства складывались так, что возникла необходимость срочно не по телефону обсудить один назревший вопрос…
Богдан привез с собой кучу грязного белья, и мать тут же загрузила его в стиральную машину. Потом он смывал с себя «пуды грязи», лежал в джакузи, пока Оксана Тарасовна разогревала его любимое с детства блюдо – борщ с говядиной и со сметаной. И борщ и второе – гуляш, Богдан ел жадно, как всякий человек, продолжительное время не вкушавшей качественной домашней пищи, к которой привык с детства. Оксана Тарасовна терпеливо ждала, когда он утолит голод. Наконец, сын кусочком хлеба вытер тарелку, которая еще пару минут назад была наполнена гуляшом и взялся за большую чашку с кофе. Он уже не спешил, а с наслаждением смаковал душистый напиток, заедая его пирожным. Попутно он оглядывал кухню, где ему накрыли стол. Все осталось без изменений, также как и в дни его последнего пребывания здесь, но вот мать… Мать смотрелась как-то чрезмерно оптимистично, будто получила хорошее известие и очень тому рада. Такой он ее часто видел в детстве, когда она успешно «шла» по жизни. Но уже много лет подобного настроения у нее не наблюдалось.
– Мам, ты как будто помолодела. Тебя замуж случайно никто не позвал? – не удержался от шутки Богдан.
– Да уж, мне только замуж и выходить, – чуть улыбнулась в ответ мать.
Оксане Тарасовне всегда нравились комплименты, касавшиеся ее внешности. Ведь смолоду она никогда не слыла красавицей, что особенно было заметно на фоне ее младшей сестры. Но сейчас, в свои шестьдесят, она действительно выглядела относительно неплохо, и очень надеялась, что наконец-то в этом компоненте не уступит младшей сестре. Да ей повезло, она сумела найти непыльное и достаточно хлебное место. Но, как говорится, везет тем, кто везет. Повезти может раз, два, редко кому везет всю жизнь. Потому Оксана Тарасовна все свои бывшие успехи по жизни считала не везением, а закономерностью, фундаментом которой являлись ее характер и целеустремленность. Да, у нее случилась черная полоса, когда ее поперли с директоров, и она до пенсии пребывала в ранге рядовой училки. Но та полоса прошла, она смогла перестроиться и вновь доказала, что умеет жить и никакие внешние катаклизмы не заставят ее безвольно сложить руки и опустится на дно жизни. Не хватило ей баллов в Донецком институте, она не испугалась поехать в Винницу и учиться там. В институте познакомилась с сыном декана, влюбила его в себя, стала его невестой. Ну, а дальше дело техники – тесть устроил ей распределение в Виннице. Когда выяснилось, что муж серьезно страдает распространенной «вредной привычкой», легко с ним рассталась – в качестве «балласта» он ей был не нужен. Казалось, труд педагога муторен и тяжек. Да, если до пенсии оставаться рядовым учителем – все нервы истреплешь. Оксана Тарасовна не собиралась таковой оставаться надолго, она использовала свои общественно-организаторские качества и ее стали «двигать». А уж завуч, а затем директор – это совсем другой уровень, здесь уже легче и жить и работать. Недаром же рвутся делать карьеру. Как говорится, чем выше поднимаешься, тем легче живется. Именно потому, что Оксана Тарасовна не надорвалась смолоду и мало переживала о всяких посторонних вещах, в том числе и о родной матери, не говоря уж о сестре, она и выглядела как и положено выглядеть прожившей не тяжелую и достаточно сытую жизнь женщина: статная, полная, но не рыхлая, с ухоженными черными волосами, которые не портила легкая седина. Когда-то сильно завидуя внешности сестры, сейчас она уже не смотрелась старше ее, наоборот Галина Тарасовна, будучи на три года моложе, внешне выглядела, пожалуй, старше.