– Вон оно что, – засмеялась я, – а я-то думала, что это за странный тип, чего это он вдруг ко мне прицепился? Ужасно смешной, но все же не подозрительный. Если б я тогда знала, что это отец Этьена, я бы была с ним поразговорчивее и повежливее. Но почему он напрямую не сказал, кто он такой? Не представился? – удивилась я.
– Действительно, странно, – согласился Этьен, однако было заметно, что он с трудом подавляем желание сказать, что это вовсе не странно, а обидно.
– Поймите же, дети, – терпеливо начал отец, – Иван по натуре человек скромный, деликатный, застенчивый и, вдобавок, очень чувствительный. Ему неловко вспоминать прошлое и делиться происходящим с кем бы то ни было – с вами ли, с Мироладой ли. А если уж откроешься кому-нибудь, доверишься, то обсуждать и ворошить все это, хочешь – не хочешь, а придется. Ну, сами представьте: вы стоите под дождем, где-нибудь на крыше, и вдруг подваливает незнакомый сторож с автостоянки да говорит: «Здрасьте, дети. Этьен, я твой отец». Тут такое начнется…
А еще он по-прежнему любит твою мать, Этьен, они до сих пор периодически встречаются. Именно серьезность их отношений и заставила меня уйти в сторону. Вообще, до встречи с Мироладой я был еще тот ловелас… – самоиронично усмехнулся отец, но сразу же вновь посерьезнел, – словом, сейчас многое зависит от вас. Иван на самом деле вовсе не такая уж деморализованная развалина, каким он себя считает или какой старается казаться, нет. И эта дурацкая работа на стоянке абсолютно ему не под стать – не в его она духе. Молодых пацанов учить летать – вот, что ему нужно! Как-нибудь общими усилиями мы Ивана встряхнем. А то ведет себя, понимаете ли, как ветеран, потерявший обе ноги, взвод солдат да в придачу родную хату, которую сожгли враги! Даже со мной молчит. Нет, сказал он мне, как-то надысь, вот какую фразу: «Ты останешься вечно молодым, Арсений, а я давным-давно рохля, и у меня свои заботы, незачем тебе про них знать». Надо же! А то, что я вообще уже не человек, об этом он не подумал. Эх, старина Иван…
Вот так-то вот, – подытожил Арсений Зимоглядов, – теперь давайте поговорим о том, как навсегда стабилизировать тебя, малыш, – улыбнулся отец Этьену, – а уж организацию вашей встречи с Лилианой я возьму на себя.
При этих словах Принц Грозы, прежде облокотившийся на стол и склонивший голову, резко выпрямился и вперил нетерпеливый взгляд в Арсения. Я машинально придвинулась к товарищу локтем.
– Итак, самое важное, что тебе необходимо, – наставительно заговорил Арсений, – это попросить у Высших Сил энергию четырех основных Первостихий. Энергию Огня – у Солнца, поскольку вторая Шаровая Молния уже ничего нового уже дать тебе не сможет. Энергию Земли – у Вулкана или Полярного Сияния, Воздуха – у Торнадо или Шторма, и энергию Воды – у Водопада. Ну, или как вариант – у Цунами. Впитав ее, ты, Этьен, сможешь пребывать в человеческом теле как в солнечный, так и в пасмурный день. И даже останешься «на связи» где-нибудь под землей в метро. Все батареи мира будут питать тебя одновременно – по две супплетивно. И как только четыре разного рода Стихии в тебе уравновесятся, как только процесс «утряски» завершится, ты станешь самым обычным человеком. Но человеком… как бы это выразиться поточнее, с шунтированным сердцем, или с кардиостимулятором что ли? А игнитопояс можно будет спрятать подальше в шкаф. Впрочем, лишний аккумулятор иметь про запас под рукой тоже на всякий случай не помешает.
Итак, стабилизироваться тебе, Этьен, несложно. Для начала вам с Конкордией следует подобрать команду опытных товарищей и отправиться в такие места…
Но, увы, что за это места, узнать нам не удалось. Недосказанные слова так и замерли на устах отца. Он вдруг резко дернулся и задрожал, его тело принялось пульсировать, испуская протуберанцы. Тогда ему ничего не осталось, как вскочить со скамьи и отбежать от нас на безопасное расстояние.
– Простите, я, кажется, заговорился, а энергия моя на исходе, – послышался дрожащий голос Арсения Зимоглядова, который завибрировал и стал растворяться в воздухе, – к счастью, главное я сказал, а дальше по ходу дела вы сами сообразите…
Там, где только что стоял отец, теперь клубилось золотое облачко.
– Мы встретимся снова… – пронеслось в воздухе, и облачко рассеялось.
Ледяной душ будничной реальности
Мама предложила Этьену еще раз осмотреть дом и выбрать себе комнату. Он остановился на моей любимой мансарде, куда я в детстве любила убегать вечерами. Похоже, что у моего приятеля тоже врожденная любовь ко всяким там крышам, чердакам, башням, смотровым площадкам и вышкам. Впрочем, комната и, впрямь, была уютной – мама, не кривя душой, похвалила вкус Этьена. Часть потолка представляла собой стеклянный купол – лантерну. Она автоматически распахивалась, когда я поднималась от пола на платформе, закрепленной на червяке, прямо на крышу – а то и выше ее уровня. Створки лантерны были выполнены в виде лепестков бутона, и зачастую они все лето стояли распустившимися. Случалось, я засыпала меж них, подобно игрушечной заводной дюймовочке, под россыпью ярких огней, упав на плед подле телескопа. А просыпалась, уже позолоченная первыми лучами солнца. Так на меня изо дня в день нарастали все новые и новые слои загара.