– И когда же ты все это успел?
Этьен в ответ лишь загадочно улыбнулся.
Движители гулко и непрерывно рокотали. Но как громко, по сравнению ними, стучали наши сердца и качали кислород легкие! Мы жили – вдыхали и выдыхали воздух, а наши души расправлялись и становились такими же могучими, как эти степенные и величественные дирижабли, вблизи похожие на клочья пены или, может, на обтекаемые сгустки пенопласта, которыми обычно заполняют пустоты в ящиках с хрупким товаром. От монументальности их тулов веяло таким волнующим покоем и такой вековой вечностью! И я готова была бесконечно лежать на груди Этьена, глядя в окно на движущийся пейзаж под монотонный рокот лопастей…
– Рука затекла, – вырвалось у меня прежде, чем я почувствовала резкую боль в локте.
Этьен повернулся и как-то многозначительно, пристально посмотрел мне в глаза. Я постаралась вложить в ответный взгляд как можно больше тепла и признательности. Но тут вдруг из коридора послышались чьи-то шаги, заставив меня вернуться в реальность.
– Еще какая-то сонная тетеря встала к обеду, – усмехнувшись, сказала я чуть громче, чем надо.
– Да нет, это, скорее всего, пилот и штурман в одном лице, – мягко возразил Этьен, – пора бы уже сменить его. Возможно, стоит скорректировать график дежурств.
Из-за выступающей стены показалась угловатая фигура Себастьяна Хартманна. Соломенные волосы молодого человека представляли собою гнездо, глаза покраснели и припухли. Коротко кивнув мне, Себастьян посмотрел на Этьена.
– Здорово, приятель, – небрежно бросил он, слегка склонив голову набок и криво улыбнувшись. – Слава Богам, с тобой все в порядке, ну и напугал ты нас!.. Можно тебя на пять минут в рубку? Надеюсь, объяснишь кое-какие детали, а то я наугад научился управлять этой посудиной – так сказать, методом научного тыка?
Мужчины ушли, а я осталась сидеть, задумчиво глядя в окно. Казалось, грандиозный парад великой мощи, непобедимой эскадрильи (или все-таки эскадры?) шествует по небу: матово белые исполины с прожелтью, розоватостью, бледной зеленью, голубизной – всевозможных пастельных оттенков. Словно их специально по этому случаю окрасили прожекторами с бледно-утренними фильтрами. Или, может, это сын великана Бергельмира нечаянно рассыпал на небесах фигурки сахарного драже? Лишь изредка острые полоски стрингеров тяжелых цеппелинов, принадлежащих богачам, пронзали нежные полутона своим золотым великолепием.
А может, это вовсе никакая не эскадра, а случайно сбившаяся стая, которая плывет – нет, все-таки летит – повинуясь непонятному зову и инстинкту, иногда смутному и тревожному, а порою загадочному и манящему. Летит вольно, куда придется, не выбирая маршрутов. Чего же на самом деле хочется хорлокам? Почему им на месте не сидится?
И ощущение лиризма, смешанного с тревогой, заполонило меня: ах, Этьен, Этьен, что у тебя на сердце? Все ли с тобой в порядке? Как ты переносишь в одиночку потерю отца? И отчего без конца глядишь на меня так пристально?
Внезапно снова раздались шаги – на этот раз над головой и, судя по цоканью каблуков, в каюте Лоры. Меня вдруг осенила шальная идея. Вскочив с кресла, я решительно направилась к троюродной сестре Эрика:
– Доброе утро! – проронила я и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Лора, скажи, у тебя есть с собой хоть какая-нибудь косметика – карандаш там или помада? Научи меня, пожалуйста, как всеми этими штуками пользоваться.
Новые обстоятельства
Через пару дней «Глория» взяла курс на снижение. И хотя со всех сторон вплоть до самого горизонта нас все еще окружало синее море, впереди по курсу уже завиднелись узкие отроги небольшого скалистого острова с редкой растительностью – на нем-то мы и решили остановиться. По словам Этьена, именно эта возвышенность в нашем родном мире, смежном с теперешним, является эпицентром частых бурь. Ловкий паркурист Марсело первым выпрыгнул из дирижабля прямо на вершину, используя гайдроп, как тарзанку. Он надежно принайтовил «Глорию», пропустив трос между здоровенных камней, после чего мы легко спрыгнули на небольшую каменную платформочку – оттуда вполне удобно было спускаться вниз.
Алексей Фолерантов, дежурный пилот и штурман, вынес подзаряжаться на солнцепек личные навигационные приборы Порфирия, работающие от солнечной батареи. Мы же с Лорой и Наташей надумали исследовать остров.
– Осторожно, – предупредил нас всезнайка Порфирий Печерский, – в этой песчаной почве должно быть много ядовитых пауков и скорпионов.
Судя по виду из иллюминатора, остров целиком можно было осмотреть часа за три. Но на поверку оказалось, что даже у самой воды рельеф был на редкость неровным, и, обходя отвесные скалы, нам все равно пришлось неимоверно долго карабкаться по острым скользким камням лишь затем, чтобы миновать четвертую часть периметра. К счастью, здешнее слабое притяжение пришлось как нельзя кстати: мы ничуть не устали. Да и спешить, в принципе, было некуда: мы могли застрять здесь, на острове, в ожидании Смерча, дней на пять. Впрочем, все могло обернуться и с точностью до наоборот: выступить пришлось бы немедленно. Вот почему я была против того, чтобы надолго покидать лагерь.