– Ну давай еще чуток полазаем, пожалуйста! Вдруг найдем что-нибудь интересненькое? – вкрадчиво и жалобно проговорила Наташа.
В общем-то, я понимала подругу: после Березани и полузатопленных Альп руфферша полюбила исследовать острова – это стало ее idee fixe.
– А что, если здесь тоже окажутся какие-нибудь особые съедобные коренья или питательные водоросли! – настаивала она.
Но пока что нам попадались лишь пятнистые птичьи яйца да всевозможные моллюски причудливых форм и расцветок. Однако мы не побрезговали набить до отказа пакеты и этой снедью: все ж таки овощи, дары местных жителей, надобно экономить. К тому же Этьен утверждает, что прекрасно знает, как отличать съедобную плоть моллюска от ядовитой.
– Жаль, правда, у нас нет ни удочек, ни сетей, – вздохнула Лора, – мне приходилось раньше рыбачить, мы ведь выросли на берегу моря.
Говоря «мы», Лора, очевидно, имела в виду не только себя и своих родителей, но также и Эрика. Однако в последнее время она старалась не называть его по имени – видимо, смутно догадываясь о моем охлаждении к мужу.
– Не беда, что-нибудь придумаем, – улыбнулась я ей.
По правде говоря, после того, как я обратилась к Лоре за помощью, у меня не осталось морального права резко с ней разговаривать, игнорировать ее или хотя бы взглядом выражать ей презрение. Ведь Лора отнеслась ко мне с пониманием: сделала едва заметный, но очень умелый макияж, освежила мою шею духами, вытащила из-за ушей волосы, изменила пробор. Вроде бы два-три штриха, но перемены со мной произошли разительные. Весь мужской батальон и сам не понял, отчего стал смотреть на меня новыми глазами. Было отпущено несколько комплиментов и замечаний из цикла «И почему только я тебя раньше не разглядел?» Правда, Этьен, чей взгляд стал еще пристальнее, стал посматривать на меня с оттенком самодовольного торжества – признаться, это не совсем то, чего я добивалась. Ведь на самом деле я планировала использовать косметику лишь в качестве брони, панциря для моего слишком открытого лица. Я не хотела более слыть простушкой, которую Архангел Огня видит насквозь и у которой читает все мысли на лице. Ладно, что сделано – то сделано. В конце концов, раз уж теперь сын Лилианы изучает мое лицо дольше, чем прежде, значит, я все-таки стала достаточно закрытой – желаемый эффект достигнут. Увы, право же, мое состояние победительницы омрачало чувство долга перед Лорой – эх, отплатить бы ей прямо сейчас сполна звонкой монетой. А потом как можно скорее послать ее ко всем чертям подальше…
– Рыбки захотели? – встрепенулась Наташа. – Хорошо. Будет вам сейчас рыба.
Найдя меж скал тощее чахлое, с виду, однолетнее, зонтичное деревце, руфферша оглядела его критически, а затем, прищурившись на мгновение, безжалостно рубанула ножом под самый корень. Ствол оказался полым внутри. Освободив полученный черенок от сучков и листьев, Наташа заточила его с одной стороны и ткнула этой острогой в воду, куда-то промеж камней. Тотчас серебристо-зеленая форель шумно забила хвостом по жиже, пронзенная насквозь.
– Мы так на Березани на медузах тренировались, – пояснила руфферша, – а потом мои ребята на Гламурном уже и сельдь, и окуня, и кету били…
– На Гламурном? – не поняла Лора.
– Ну да, на Гламурном – на одном из моих островов! – важно ответила Наташа, снимая рыбу с палки и кидая на камни. – Всего-то я выбила под игрища целых три шхеры в составе архипелага: остров Гламурный, остров Брутальный и остров В-Натуре-Реальный.
– Ах, какие красивые названия! – восторженно воскликнула Лора. – Наташка, да у тебя просто отменный вкус!
Мы с Наташей мельком обменялись глумливыми взглядами: неужто Лора не чувствует подвоха и принимает россказни руфферши за чистую монету? Разумеется, моей подруге и в голову не пришло бы обозначить острова столь идиотскими топонимами. В действительности, эти шхеры, к всеобщему одобрению, официально решили наречь в честь французских паркуристов, героически погибших во время спасательной операции в Альпах. А нелепые прозвища появились позже.