Внезапно наши глаза встречаются. Его улыбка медленно исчезает, а я уже отворачиваюсь и растворяюсь в толпе.
Слишком странно реагировать на парня, с которым я едва знакома. Можно ли сказать, что мы знакома целых два года? Наверное, да. Вот только у нас был один-единственный день.
Отдав конфеты Санте, я не спешу возвращаться, хотя нужно, ведь работы еще достаточно. Мой обратный путь лежит немного дальше палатки Шона и когда я прохожу мимо мне его уже не видно, но то, что я вижу кажется намного интереснее. Та самая девушка в зеленой эльфийской шапке стоит на цыпочках, положив руки на плечи высокому парню с густой темной щетиной на лице. Они о чем-то говорят, прижимаясь друг к другу, затем он целует ее в губы.
Лучше я не стану искать причину, по которой мне становится легче. Это значит, что эта девушка не девушка Шона? Ведь они просто раздавали вместе печенье и смеялись.
В общем, понятия не имею, но чувствую облегчение.
– Привет.
От усталости я слишком медленно оборачиваюсь на знакомый голос.
– Привет. Что ты здесь делаешь?
Почти стемнело. Я весь день провела на ярмарке и даже не ответила на звонок отца. Нужно как-то деликатно ему объяснить, что я вряд ли смогу провести рождественский обед с ним и его женой. Но сегодня я слишком устала.
В ответ на мой вопрос Коннор пожимает плечами, засунув руки в рукава своей куртки. Мне слишком знакомо это движение. Этот жест и смотрящие исподлобья темные глаза могут многое предполагать. Особенно когда он так смотрит, словно подросток, стащивший без разрешения ключи от машины.
Я кладу на деревянную стойку пакет для мусора, в который только что засовывала стоящие повсюду одноразовые тарелки и стаканчики.
– Что ты наделал? – интересуюсь я.
Мы встречались недолго, но мне хватило этого времени, чтобы хорошенько его узнать. Коннор из тех парней, которые слишком долго смотрят на проблему издалека, но слишком быстро от нее избавляются.
– Почему ты уверена, что я что-то сделал? – возмущается Коннор.
Ему не приходится и дальше строить из себя невесть кого, когда в ответ я приподнимаю одну бровь.
Коннор вздыхает.
– Я порвал с Кэти.
– Что? – удивленно вскрикиваю я. – В канун Рождества?
Мой возглас привлекает внимание Дениз, которая теперь неотрывно следит за нами с расстояния десяти шагов.
Коннор замечает это, поэтому говорит тише, немного склонившись к моему лицу:
– Тебя только это волнует?
– Нет, наверное, – неуверенно отвечаю я. – Знаешь, на ее бы месте я бы взбесилась. Ты мог подождать хотя бы пару дней.
Он издает невеселый смешок.
– Так уж вышло.
– Так что случилось? – Я снова беру пакет для мусора и сгребаю, стоящие рядом стаканчики.
Коннор хватает один стаканчик и, покрутив его пару секунд, забрасывает в мешок.
– Мы не подходим друг другу.
Какое исчерпывающее объяснение. Могу предположить, что Кэти он сказал то же самое.
– И ты это понял только сегодня?
– А это было так очевидно?
Мы смотрим друг на друга некоторое время.
– Мне никогда это не приходило это в голову, – наконец говорю я.
– Правда? – уточняет Коннор.
– Конечно, правда.
Я продолжаю прибирать, и мой бывший парень ходит следом, деля вид, что помогает. Его мысли загружены другим, так что я не придираюсь. Я даже не спрашиваю, зачем он здесь. Как-то не очень похоже на него.
– Может, выпьем? – предлагает Коннор, когда я заканчиваю с мусором и застегиваю куртку.
Ребята, с которыми мы почти весь день работали и топтались в крошечной палатке, уже собираются в одну компанию, обсуждая дальнейшие планы. Дениз бросает мне невербальные сигналы, чтобы я подошла к ним.
– Боюсь, что если я выпью, то просто-напросто вырублюсь на месте.
На лице Коннора явное разочарование.
– Но на вечеринку ты идешь?
Она не так уж и далеко от моего дома, но сил у меня на это действительно нет. Я бы хотела расслабиться, но только лишь после того, как хорошенько высплюсь.
– Ты разве не слышал, что я сейчас сказала? – Я слабо улыбаюсь.
Но Коннор лишь в который раз вздыхает. Это всегда было проблемой. Если что-то идет не по плану и что-то может казаться важнее него, то это становится поводом для его раздражения.
– Скажи мне честно, ты расстроен? – интересуюсь я, игнорируя его недовольное лицо. – Потому что, если бы ты был действительно расстроен, я бы выслушала тебя.