Ивана, напротив, искренне наслаждалась путешествием. Это было видно по ее счастливому лицу. Поход, казавшийся Соне напряженным преодолением бесчисленных препятствий, для ее племянницы был интереснейшим приключением. Она получала удовольствие даже в момент восхождения по склонам, забегала вперед, и чтобы не терять зря время успевала осмотреть окрестности.
- Тетя-мама, облака сели на верхушку дальней сопки, будто шапка-ушанка лысину прикрыла. Правда, смешной зверек пробежал?! Дядя Илья вы лучше по этой тропинке идите, тут поглаже.
Однажды они наткнулись на деревянный частокол высотой в человеческий рост. Для Ильи, который вел спутниц по карте, составленной в сороковых годах, препятствие оказалось неожиданным. Частокол перегородил большую поляну, через которую пролегал их путь. Они пошли вдоль частокола в поисках ворот или какой-нибудь калитки. Они нашли ворота. Ворота были открыты настежь, и они беспрепятственно прошли внутрь. Их взору открылось строение, напоминавшее буддийский храм.
Пока Илья и Соня при помощи жестов и звуков, а также нескольких английских слов общались со старыми монахами и изучали религиозные реликвии, Ивана бродила в окрестностях храма. Ее внимание привлекла группа молодых людей в оранжевых халатах, которые слаженно отрабатывали красивые гимнастические упражнения. "Ушу, наверное, - думала Ивана, заворожено наблюдая за красивыми точными движениями, - Это, наверное, буддийские монахи. Они в фильмах всегда в таких одеждах ходят".
Занятия закончились, и монахи гуськом прошли мимо, склонив бритые головы, не глядя по сторонам. И только один парень, проходя недалеко, поднял голову и посмотрел на неё. Ивана отметила про себя, что монах не похож на китайца. Внешне он очень сильно отличался от своих товарищей. У него было европейское лицо с выдвинутым вперед носом и круглые голубые глаза почти без ресниц. Брови у него были рыжие и на покрасневшем лице парня почти сливались с кожей.
Солнце уже начало клонится к горизонту, прохладный ветер пропитался влагой и запахами неизвестных цветов ласково трепал путников по щекам.
- Все - домой, - сказал Илья, - впечатлений на сегодняшний день достаточно. Продолжать путь не будем, и ночевать в этом монастыре мне почему-то не хочется. Кто их знает, может быть, эти монахи нетрадиционные буддисты, а какие-нибудь старообрядцы языческие и приносят на своем алтаре в жертву не животных, а излишне любопытных европейцев.
- Ох, бог с вами, - испугалась Соня и опасливо скосила глаза на приближающегося в этот момент к ним человека в оранжевой одежде.
Это был рыжий монах. Он подошел к Илье, посчитав его главным в группе европейцев и очень энергично на китайском языке, приправляя его жестами, стал что-то ему объяснить.
- Я понял, что тебя зовут Ту. Да, я понял. Но что ты от меня хочешь, я не понимаю. Тебе нужны деньги? Ты извини, не могу дать. Я не знаю, хватит ли нам до конца поездки того, что я наменял на таможне. - Илья отрицательно покачал головой и развел руками.
Ту, видимо, понял, что объяснять что-то гостям бесполезно, повернулся и очень быстро побежал в сторону хижин, расположенных за храмом. И через пару минут он их догнал - путешественники не успели даже выйти за ворота. В одной руке у Ту был увесистый мешок, а в другой - длинная палка по всей длине гладкая, отполированная его ладонями. Ту больше ничего не стал объяснять, просто пошел рядом с ними, изредка поглядывая на Ивану.
- Кажется, он хочет пойти с нами, - догадался Илья. - Не знаю, хорошо это или плохо. Наверное, все-таки хорошо. И если он будет за нас объясняться с местными жителями, то даже очень хорошо. Но, может быть, и не совсем хорошо, потому что, как мы ему будем объяснять, что нам нужно?
Сомнения Ильи по поводу полезности Ту были напрасными. Не смотря на то, что он не говорил ни по-русски, ни по-английски, казалось, он понимает все, что от него хотят. Он очень удачно вел переговоры с местным населением насчет ночевок и питания и был хорошим проводником. Он показывал кратчайшие дороги, находил удобные тропинки, выбирал самые пологие склоны.
Илья заметил, что Ту проявляет к Иване особую заботу. Он не спускал с нее глаз, если она забегала вперед, настораживался и старался от нее не отставать, а на привалах устилал ее место охапкой травы и подавал еду.
- Между прочим, Ту может отказаться от монастырской жизни и вернуться в наш суетный мир, - сказал Илья, подмигнув Иване, - Не ровно к тебе дышит мальчик. Еще бы, не часто здесь встретишь европейку, да еще такую красавицу.
Ивана покраснела от похвалы. Хотела возразить, что это для китайского монаха она кажется красивой, а на самом деле ничего особенного, но ее опередила Соня.
- Не выдумывайте, - возразила она, - Ей еще рано думать о мальчиках.
- Не скажите, - покачал головой Илья. - Замуж, может быть и рано, а вот думать и выбирать уже нужно. А то потом прилипнет к ее неопытной в любви душе какой-нибудь прохиндей, испортит жизнь. Надо - надо чувства с малолетства развивать. И к мальчикам, и к старшим, особенно к родителям...
- Ну, хватит нам мотаться по чужой стране, - Соня быстро свернула неудобный разговор о родителях племянницы, - Поехали уже домой, а то я так всю клиентуру растеряю. Пациенты стали такие нетерпеливые. И врачей развелось слишком много. Только получит диплом, а уже рекламу дает "гарантируем". Что они могут гарантировать? Разве вырванный зуб обратно вставишь? А сломанную челюсть разве восстановишь? А люди хотят верить, что лучшее можно сделать дешевле. Всегда выбирают дешевле. Не знаю, как можно еще дешевле, чем есть... ох, уж эта мне конкуренция. Вот раньше было лучше, когда рекламы такой не было. Люди узнавали по знакомым, знакомые плохого врача не посоветуют. Все, Илья, погуляли немного, спасибо за приятное путешествие, а мне пора уже. Время зря теряю. Останусь на бобах, а мне еще Ивану на ноги ставить...
Илья взгрустнул, слушая монолог Сони. И хотя его усилия по поиску следов полка своего отца пока еще не дали результата, он не считал, что потерял время впустую.
На следующий день Илья решил прекратить поиски, но сначала - сделать последнюю ходку. Их последний привал состоялся на краю оврага, густо поросшего кустарником и деревьями. Где-то недалеко находился китайский пограничный пост, но их никто не беспокоил, хотя в их сторону время от времени сверкал зоркий глаз бинокля. Поверх густых крон деревьев вдали проблескивала поверхность большого водоёма. Ту, держась за ветви деревьев, скатился по склону к речушке, которая протекала по дну оврага, а через полчаса также, хватаясь за ветки, вернулся обратно с парой довольно рыбин. Илья, похваливая домовитость своего проводника, разжег костер. Монах почистил рыбу, разделил улов на четверых, достал из мешочка, привязанного к поясу, китайские пряности, назначение которых неискушенный в азиатской кухне европейский человек не в состоянии запомнить, приправил ими рыбу. Срезал прутики с деревьев, очистил их от коры, и насадил на эти импровизированные шампуры подготовленный полуфабрикат. Костер к тому времени прогорел. Илья поддерживал тлеющие угли в нужной кондиции, постоянно помешивал и обмахивал их своей панамой. При этом он вел пространные политические беседы. Ту разложил свои шампуры с рыбой над поверхностью углей, поворачивая их так, чтобы они прожаривалась равномерно со всех сторон. Когда первая порция - половинка с головой, прожарилась, он показал ее Илье, чтобы тот оценил качество его работы, а затем, улыбаясь во весь рот и гордясь собой, передал ее Соне. Та с наслаждением вдохнула аромат, закрыла от удовольствия глаза, изобразив на лице крайнюю степень восхищения, чтобы порадовать повара, но есть рыбу не стала и передала прутик Иване. Ту этим был несколько озадачен, так как рассчитывал оделить Ивану сам. Следующий шампур с передней частью рыбины он отдал Илье. Но тот так же изобразив на лице наслаждение, передал его Соне, и этим опять удивил парня.
- Не бери в голову, парень. К черту ваши китайские условности. У русских мужчины воспитываются иначе. Добытчик кормит, а еду распределяет хозяйка. Матриархат у нас, привыкай, - Илья подмигнул Иване, но она не видела ужимок астронома, так как была занята поеданием вкусного блюда, которое таяло во рту.