— Отлично! Но прежде, чем приводить ее сюда, я бы хотел узнать, как к такой идее относятся все сотрудники, не будет ли против директор. Ну и вообще какие темы можно осветить.
— О! Тем великое множество! Что до сотрудников — разве кто-то может быть против? Это же благое дело! — воодушевленно воскликнула Томан. — Пойду позову Евгения Михайловича. Уверена, он будет в восторге.
Она упорхнула в одну из боковых дверей, ведущую в офисы. Однако скучать им не пришлось. Их заметили, и первым навстречу следователям вышел Пьер де Монморанси.
— Герцог! — приветствовал француза Марк и учтиво поклонился, чем немало удивил Кирилла.
Голицын в одно мгновение перевоплотился из следователя и искателя приключений в князя Марка Юрьевича Голицына, который случайно оказался в современном мире. И даже джинсы с потертостями, постой черный пуловер и кожаная куртка не могли скрыть ту стать и благородство, то изящество, которым Марка наградили предки и природа.
— Князь Голицин! — так же учтиво приветствовал Голицына де Монморанси и свысока поглядел на Калинина, что странно, учитывая то, что Пьер был на голову ниже. — Вы снова что-то вынюхиваете у нас? Надеюсь, уже посадили Горелова в Солянку?
— Мы проверяли Горелова после его освобождения, — выступил вперед Кирилл, — Поводов снова отправлять его в такие дали, где невозможно питать сущность, он не давал. А раз нет повода, значит ни к чему мучить акудзина голодом. Кирилл Альбертович Калинин, кстати. Мы тут с частным визитом.
— Вот как? И кто тот несчастный, к кому вы пожаловали? — скривив тонкие губы спросил Монморанси.
— Ко всем и сразу, — дружелюбно выпалил Кирилл, прежде чем Марк успел ответить что-то аристократично-едкое. — Моя супруга хочет написать ряд статей о работе Библиотеки, но боится, что вы и ваши коллеги ей откажете.
— Какие глупости! — тут же расплылся в улыбке герцог. — Науку надо популяризировать! Жаль мы не можем нести ее свет людям, но у них и своих блестящих умов хватает.
Теперь Калинин наблюдал обратное преображение. Из чопорного, напыщенного французского аристократа Монморанси превратился в своего парня. Дружелюбного и милого.
— Кажется, Елене не стоит поднимать тему Горелова. А то герцога трясет при упоминании этой фамилии, — закинул удочку Марк, пока Пьер не присел на уши Кириллу.
Стрела попала в цель. Монморанси снова изменился в лице и покраснел до корней волос:
— Этот негодяй не должен был выходить из тюрьма! — от переизбытка чувств, француз, казалось, забыл русский язык, которым владел в совершенстве.
— Вас так сильно тронула эта история? — с сочувствием спросил Кирилл.
Монморанси, переключившись на Калинина, снова умерил свой пыл, найдя в том достойного акудзина.
— Это позор! Мы культурные существа, а не звери! Только зверь способен на такое немыслимое преступление!
— Или сумасшедший, — мягко возразил Кирилл. — В Солянке Горелов проходил тесты, которые показали, что он был не в себе, слышал голоса…
— Чушь! — резко оборвал его Монморанси. — Никогда не поверю, что Аркадий сумасшедший. Более умного и эрудированного акудзина я не встречал ни до, ни после. И поверьте мне, он настолько умен, что может изобразить хоть тень отца Гамлета, хоть Фантину!
— Что-то он не очень похож на акудзина с выдающимися актерскими способностями, — усмехнулся Марк на пылкие заявления Монморанси.
— Вы князь, слишком узко мыслите, слишком молоды, слишком мало его знали, и, мягко скажем, недалеки, чтобы делать выводы, — выдал высокомерную отповедь француз. — Прошу меня простить, господа. Много работы, но позвольте сказать напоследок, что раз уж вы работаете в Седьмом отделе, арестуйте Горелова, пока не стало поздно!
На этой нервной ноте, он резко кивнул мужчинам и так же резко покинул лаборатории, скрывшись в недрах хранилища.
— Я тебе говорил, что он как-то слишком странно себя ведет, когда речь заходит о Горелове? — шепнул Марк Кириллу, но тот лишь кивнул в ответ — к ним приближались реставраторы.
— Ты в этот раз с подкреплением? — спросил Юрий Голицына, здороваясь за руку с Кириллом.
— Я в этот раз не по работе, — улыбнулся Марк всем свои видом показывая, что визит в Библиотеку никак не связан с Гореловым и работой Седьмого отдела. — Хотя… ваш Пьеро сам поднял эту тему. Не пойму, чего это он так нервничает, когда речь заходит о Горелове? Причем он сам ее завел.
— Не бери в голову, — ответил Дмитрий. — Просто герцог у нас лютый сталинист.
— Серьезно? — нахмурился Марк.