Для фона включил телевизор. Шли новости. Показывали начальника Охранного отделения графа Петра Юрьевича Радищева. К этому человеку я относился с особенной неприязнью. Причиной было то, что он старательно отлавливал в империи магов. Колдовство было запрещено, и что становилось с бедолагами, родившимися с Даром, большинство могло лишь догадываться. А я вот знал. И мне это совсем не нравилось. Не в последнюю очередь потому что у меня и самого имелись способности к магии. Правда, не появившиеся вследствие мутации, как у здешних чародеев, а личные, принесённые в этот мир в тот миг, когда я оказался в теле последнего из рода Оболонских. Да, я тоже убивал магов, но у меня были на то свои причины, и Охранку это никак не оправдывало. Если подумать, её агенты охотились на моих угодьях, лишая меня время от времени добычи.
Невольно вспомнились события восьмилетней давности. Несмотря на внушительный по человеческим меркам срок, они не стёрлись из моей памяти и представали, как живые — словно я всё ещё стоял на чёрной скале Джиннестана, закованный в доспехи, похожие на крокодилью кожу, и взирал на девяносто легионов демонов, готовых к битве. Красное светило Преисподней отражалось в шлемах, копья походили на железный лес, из ноздрей адских скакунов вырывались дым и пламя.
Перед нашей армией на небольшом расстоянии выстроились тридцать три собрания богов под предводительством Татхагаты. Могучие, безжалостные, готовые умереть или победить. Как и мы.
— Грядёт битва, которой не знал мир, — проговорил стоявший подле меня Фуркалор. — Одолеем ли мы врага, брат?
Прекрасный воин в броне из воронёных перьев. Повелитель тридцати легионов духов, что собрались внизу, чтобы сойтись в схватке с богами.
— Не дрогнул ли ты? — спросил я, глядя вдаль, где горели золотом помпезные доспехи слуг Татхагаты.
— Нет, брат. Но сомнения гложут мою душу. Не привели ли мы на погибель своих воинов? Быть может, ради них стоило покориться?
— Я никогда никому не служил и служить не буду, — ответил я, взглянув на Фуркалора. — Неужто ты можешь представить себя одним из этих богов, что преклоняются перед Татхагатой? Или что наши солдаты станут обычными беззубыми призраками? Когда мы призвали их на войну, разве хоть один отказался? Нет, брат, все они явились сюда добровольно, ибо не желают покорности!
Демон ветра тряхнул головой, и красные волосы рассыпались по его широким плечам.
— Ты прав, брат! От одной мысли о том, чтобы принять владычество Татхагаты или кого бы то ни было, я прихожу в ярость!
— Так направь её против тех, кто хочет приручить нас, брат!
За спиной Фуркалора с шелестом развернулись громадные чёрные крылья, и воздух пришёл в движение.
— Подай же команду, Абигор! — сказал он. — Ибо воины ждут. Я чувствую их нетерпение. Сегодня мы отстоим свободу или падём, навек растворившись в небытие!
Я снял с пояса серебряный рог и поднёс к губам, чтобы гром сотряс багровое небо и стал сигналом к началу величайшей битвы этого мира.
Но в этот самый миг подо мной вспыхнула колдовским пламенем сложная многоуровневая конструкция! В ней угадывались символы моего тайного сигила, а линии, лучи и окружности мгновенно превратились в нерушимые путы, сковавшие меня. Я увидел растерянность, сменившуюся ужасом, в сияющих глазах своего брата. Он протянул ко мне руку, но невидимый барьер уже разделял нас!
Из невообразимой дали донёсся голос:
— Я призываю тебя, Абигор, первородный дух грома и молнии! Явись передо мной в смирении и покорности, дабы исполнить мою волю!
Фуркалор сложил пальцы в шудру, его губы произнесли заклинание, и в охвативший меня поток пульсирующего света ударила его разрушительная конструкция, напитанная магией ветра, что уносит прошлое и приносит будущее.
Чертёж, пленивший меня, взорвался, распадаясь на составляющие, но я уже проваливался в бездну, и свет мерк вокруг меня.
Когда догорели последние вспышки, я вновь обрёл способность видеть.
Сразу стало ясно, что призыв, какой бы чародей ни пытался его осуществить, и как бы он ни узнал моё тайное имя, пошёл не по плану. Потому что увидел я длинную комнату, заставленную рядами двухэтажных кроватей. И заполненную детьми! Одеты они были в длинные, до пола, чёрные балахоны, на головах были какие-то уборы, устроенные так, что видно оставалось только лицо. Через пару секунд я понял, что это девочки разного возраста.