— … никогда не сделаю это.
Она ушла, и я видела, что ей плохо так же, как и мне. На ум пришла заезженная фраза: «Никогда не говори никогда».
Я пошла в комнату, к сыночку и повторяла как сумасшедшая:
— Ждать, я буду ждать, Дина, я буду ждать…
И я дождалась.
Глава 6 Кража
В пятницу все аудит- сообщество лихорадило от ошеломляющей новости: Мусин Жандос задержан за попытку ограбления банкомата. В каждом кабинете велось бурное обсуждение. И действительно, событие из ряда вон выходящее: толстяк и зануда, Жандос, просчитывающий каждый свой шаг наперед, находится в КПЗ.
Дина слушала безучастно и это никого не удивило, все, включая уборщиц и охранников, знали, что Мусина она на дух не выносила. Единственное, что привлекло внимание Дины, это режущие слух, заменители слова «тюрьма».
То с одного угла, то с другого неслось сакраментальное: «наш жирдяй на кичу загремел», «Мусин красавчик, раз и в кутузку», «Жандос на нарах отдыхает». Некоторые пользовались совсем простенькими эвфемизмами, типа, «за решеткой», «в местах, не столь отдаленных».
Поразительно, как въелось в наше сознание уголовное прошлое страны. И словечки, такие как: «беспредел», «опустить» так прочно вошли в нашу жизнь, что даже образованные люди употребляют их как нечто само собой разумеющееся.
Дина и сама себе не могла объяснить, чем неприятен ей этот Мусин. Скорей всего, дело было в его непомерной жадности, не вообще, а к деньгам. Он любил эти рифленые бумажки с водяными знаками. Услышав, что Мусин замешан в ограблении, Дина не удивилась, что еще ждать от скряги. И все- таки что- то царапнуло в потоке информации, какое- то несоответствие. Дина отвлеклась от работы и стала намеренно выуживать подробности из всеобщего гомона.
Через пару минут картина стала ясна: у Мусина есть больная дочь, болезнь вполне излечима, но за большие деньги и не в нашей стране. Денег у него нет, да и время работает против ребенка. Вот он и решился на отчаянный шаг. Неясен, лишь, один момент.
— Почему не взял кредит в банке? — Громко спросила Дина.
— Он и так в кредитах, дочке на лекарства.
А начальника отдела интересовало другое:
— В понедельник у нас важное мероприятие, он, что, не придет?
Многие улыбнулись: начальник чуткостью никогда не отличался. Нуртай, не раз уличенный в приятельских отношениях с арестантом, уязвленным тоном ответил.
— Придет, у него дядя родной — следак. Вытащит его, не сомневайтесь.
В понедельник случилось ЧП местного масштаба. Или, как брызгая слюной, кричал «самый главный бухгалтер города» — хищение денег в особо крупных размерах. В двух словах, кто- то на выходных опустошил Фонд при Комитете. На счетах этого Фонда хранились деньги — процент от конфискованного имущества. Кто- то украл печати, подделал подписи и отправил львиную долю накоплений на счет клиники в далеком Израиле. Небольшая часть осела на одном личном, уже отечественном, счете.
Начальник рвал и метал, бегал, суетился, допрашивал, но так ничего не добился. Выдохся, сел на стул. Лишь один человек мог провернуть аферу, но, именно, он был вне подозрений. Как жена Цезаря.
Отчетная конференция еще не началась, как в самый просторный кабинет, используемый для такого рода мероприятий, ввалился взъерошенный Мусин. Никто и поздороваться не успел, как Дина его громко поприветствовала:
— О, явился, уголовник, гроза местных банкоматов. И, как оно, возле параши?
Мусин в долгу не остался, огрызнулся как злой пес:
— Попадешь туда, тварь, узнаешь!
— Так я там была, и не раз, брат по несчастью. Хочу обменяться впечатлениями.
— Знаешь, что я тебе скажу, Кайсарова, ты своей смертью не умрешь. За твое ядовитое жало ты сдохнешь, как собака. Тебя пристрелят или сожгут.
— Мусин, держите себя в руках!
— Ну что вы, он говорит, прям, как моя бабушка. А она, как показала жизнь, никогда не ошибается. А ты, хамло, слушай и внимай, если тебе придется просить у меня прощения, то так и быть — я сегодня в прекрасном настроении — можешь просто написать «извини» на бумаге и съесть ее.
— Ты, вообще, что ли поехала?
— Прекратите базар, начинаем!
Отчеты, отчеты, отчеты… Голова кругом от балансов и процентов и прочей экономической цифири.
Начальник, мужчина с благородной сединой на висках вышел из кабинета, через минуты две вернулся. Подошел к столу, за которым сидела Дина, весь бледный, губы трясутся, указательный палец пляшет прямо перед ее лицом.
— Ты, ты, как ты могла?
— Я, я. Смогла, потому что захотела.
— Причем тут Израиль, зачем ты туда деньги перегнала?