— На операцию и лечение маленькой девочки. Еврейские врачи в курсе, что деньги ворованные. Сказали, что забрать деньги у них будет затруднительно, даже МОССАДу. Они вчера еще — вот это сервис — выслали спецборт за ребенком и ее мамой. И поскольку время дорого, операцию обещали начать уже в воздухе.
Оцепенение от услышанного длилось недолго, Дина встала и подошла к начальнику, тот безжизненно засипел, ноги подкосились и он, вытянув две заскорузлые пятерни, пытался поймать ее взгляд.
— Ты спустила все деньги фонда? Отдай, тебе ничего за это не будет.
— Не отдам, встаньте, это просто бумажки, изобретение Сатаны и не надо ради них на колени падать. А если от этих поганых денег будет какой- то толк, и они спасут жизнь человеку, то я готова понести за это уголовную ответственность.
Мужчина встал, отряхнул с брюк невидимую пыль и убитым голосом произнес.
— Счета пустые, а я даже заявить на тебя не могу. Меня же камнями закидают, ты спасаешь ребенка, а я — подлый скупердяй. Только миллион- другой себе заначила.
— Не себе, а вот этому жмотику- бегемотику, — нисколько не обескураженная брошенным обвинением, Дина повернулась к Мусину, лицо которого некрасиво вытянулось и застыло в таком виде, — чего сидим, глазами хлопаем, пиши номер счета, куда перечислить. Имей в виду, это деньги на ребенка, не вздумай машину купить.
Разом началось какое- то движение, задвигались стулья, все заговорили, начальник присел в изнеможении, кто- то протягивал ему стакан с водой, Мусин забегал в поисках ручки, а потом опомнившись, прошагал к начальнику и вытянулся перед ним.
— Арман Тахирович, хочу официально заявить, это я украл эти деньги. Сажайте меня!
— Смотри- ка, а наш дядюшка Скрудж не такой уж пропащий. Браво! — не удержалась от шпильки Дина Кайсарова. — Не лезь, я сама отвечу, не в первый раз.
Когда отчетное мероприятие худо- бедно закончилось и все потянулись к выходу, Мусин Жандос подошел к Дине, засопел, переступая с ноги на ногу, затем вынул из кармана листок бумаги и искоса зыркнув на нее, смял его и сунул в рот. Он сосредоточенно жевал, коллеги посмеиваясь, проходили мимо, а Дина, повесив сумочку на плечо, обошла его и не оборачиваясь, едко бросила:
— Извинения приняты. Не подавись!
— Пойдемте, чего стоим, человек обедает. Приятного аппетита, вкуснятина, наверно, — с такими шуточками сотрудники обтекали Жандоса с двух сторон.
— Какие вы злые, — обиженно затянула Аим, — у человека беда, ребенок умирает, ему помогли и он, за это благодарит. А мы знали и ничем не помогли.
— Мы не злые, просто конец месяца, у всего коллектива «эти дни», перед зарплатой.
Арман Тахирович сидел за столом в своем кабинете, уперевшись тягучим взглядом в стену напротив и размышлял, не пора ли ему на покой. Поводом для невеселых дум стал подслушанный разговор молодых подчинённых.
— Видали, наш Акела промахнулся!
— Лоханулся, — загоготал кто- то, — спекся, старикан. Поэтапу его на раз- два обставила.
— Да не говори, вот каким должен быть начальник. Хотя наш еще ого- го.
— Может раньше он и был… иго- го, а сейчас, как там суслики кричат?
Дальше Оспанов слушать не стал, в голове до сих пор звучит их мерзкий смех. Нет, вряд ли Кайсарова метит на его место, власть ее не интересует, но это звоночек, тревожный звоночек и неплохо бы предпринять кой- какие меры по устранению, без сомнения, сильного претендента на кресло в этом кабинете. Подстелить соломку, на всякий случай.
Глава 7 Криминальный авторитет
Они стояли у края заминированной полосы земли. А начиналось все довольно обыденно: за несколько часов до…
Дина покидала место работы, раздираемая противоречивыми чувствами: с одной стороны испытывала гнетущее чувство бессилия, потому что по своей дурацкой, как она считала, привычке, в решении любой проблемы идти до конца, додумалась до того, что помочь детям она не в силах, а с другой, с высоты своего, пусть небольшого, жизненного опыта, чувствовала некое моральное удовлетворение от осмысленности своей жизни, хоть и с примесью горечи. А горько оттого, что слишком мала была та толика, что вносила она в доказательство теории Бога, согласно которой дети Его небезнадежны.
Шла и не знала, злиться ей или радоваться, а рядом нарисовался паренек, младший сотрудник, из тех, кого не замечают.
— Здравствуйте, Дина Габитовна.
— Привет, Адик, не знаю твоего полного имени.
— Никто не знает.
— Ты об этом хочешь поговорить?
— Нет, что вы, не хочу, вернее, хочу поговорить, но о другом.