— Эта терминология деликатная, — от волнения грассируя, заговорил он голосом персонажа Булгаковской пьесы, блестяще исполненной актером прошлых лет, Этушем, — и попрошу к нему ее не применять!
Не знаю, помогли ли эти ухищрения, но цель оказалась достигнутой: ранним майским утром, один из богатейших жителей города стоял на крыше шестнадцатиэтажного дома, где, обдумав последнее и самое тяжелое решение, закрыл свой счет, что предъявила ему жизнь.
Глава 25 Донос
Мади Рамазанов сидел в салоне своего автомобиля и курил в приоткрытое окно. Он ждал человека, который попросил его о встрече.
Любопытно, что нужно одному предпринимателю, бывшему подозреваемому в деле убийства другого, от следователя по особо важным делам? Недавно убили — расстреляли в упор — некоего Айтуганова Баглана, владельца сети супермаркетов и ресторанов. И главным подозреваемым был именно тот, кто в скором времени — Рамазанов приехал на пятнадцать минут раньше назначенного срока, а его бывший подследственный, по слухам, пунктуален и не позволит себе опоздания — почтит своим присутствием. То ли партнер, то ли конкурент убитого. В этой банке с пауками сам черт ногу сломит, разбираясь, кто с кем в каких отношениях. По виду добропорядочные граждане, а по сути…
И Тюля, и Бага — одна шайка- лейка, никто не знает, на чьих костях сколотили они свой начальный капитал, с чего начинался их бизнес. Уголовники в смокингах! А внешне, один походит на пастора, другой напоминает школьного учителя.
А в том деле — ушедшем в архив, как нераскрытое — при беглом взгляде все указывало на заказное убийство. И оно могло бы стать, как любят выражаться журналисты, резонансным, но сегодня, в эпоху разгула криминала, промелькнуло в категории рядового преступления.
Первичный сбор информации позволил определить круг подозреваемых. Задержания, допросы, бесконечные допросы, и теперь ни он, ни его помощник, молодой капитан, не сомневались, кто так жестоко расправился с Айтугановым.
Против Тюли сработало одно обстоятельство: накануне убийства, он крепко повздорил с убитым, дошло даже до пары взаимных тычков. А затем, в присутствии десятка свидетелей, Тюля крикнул: «Подумай хорошо, или ты труп». Осталось дождаться результатов экспертизы, возможно, получится взять и исполнителя заказа.
Исполнитель… Вот кто был ему интересен. Ведь, еще там, на месте преступления, при осмотре тела, он понял, это убийство, если и заказное, то какое- то неправильное. Несчастного изрешетили девятью пулями, от паха до грудной клетки, а десятый выстрел в голову, точно между глаз. Вроде, все указывает на состояние аффекта. Да, это определенно не холодное, расчетливое убийство за плату, в нем чувствуется страсть и ненависть. Так убивают из чувства, от сердца, но эта заминка перед последним выстрелом. Или выстрел в голову был первым? Тогда зачем фаршировать внутренности свинцом?
Вторая странная деталь ждала их на капоте машины. Гильза. Остальные валялись на земле, а эта, будто манила к себе, обещая нечто интересное. Убийца выставил ее на обозрение не просто так.
Мади был уверен, на гильзе есть отпечатки пальцев. А иначе, зачем ее было брать в руки и водружать на капот. Еле дождался заключения экспертов, предвкушал, как закроет дело и… Отпечатки принадлежали одной известной личности и усадить ее на скамью подсудимых, было делом пары недель.
Иногда, в ходе расследования вылезало такое, за что Мади ненавидел и себя, и свою работу. Ему приходилось отдавать под пресс правосудия тех, кто этот правый суд вершил.
Тот, кто убил Айтуганова — Мади это чувствовал — совершил это по веской причине и оставив отпечатки на гильзе, показывал свою готовность ответить перед судом. И Мади решил поступить согласно духу Закона, а не букве. Для того и пришел к сослуживцу, старому криминалисту.
— Здравствуйте, Федор Васильевич!
— День добрый, Мади Айханович, а я вас ждал.
— Да? Значит, я не напрасно пришел?
— Все, что мы делаем хорошего, кому- то нужно.
— Да вы философ.
— Как и вы, а иначе, давно закрыли бы дело. Ведь так?
— Вас не проведешь. У вас есть дети?
— У меня уже два внука.
— А у меня дочь и сын, в школе учатся.
— Да, майор, страшно жить стало, страшно за детей, за внуков, за будущее их. Столько нечисти кругом, а мы, порой, сажаем тех, кто с ней борется.