— Тебе тяжело говорить?
— Очень, иначе давно бы устроила этот вечер откровений. Итак, я начну. Когда вы примчались в отделение спасать меня, я поняла, что у вас сложилось неверное представление о ситуации: ленивые полицейские схватили, кто под руку попался и хотят упечь в каталажку невиновного человека.
— Разве не так?
— Вот этого я и боялась, — вздохнула Дина и продолжила, — сразу раскрою карты: я убийца и когда меня арестовали за казнь педофилов, мне стало легче. Правосудие торжествует! Ну что ж, начну.
Рассказ Дины
В то раннее буднее утро Дина по настоятельной просьбе отца окольными путями направлялась к дому его старого друга, для того чтобы вернуть ему охотничье оружие.
Справа от центральной дороги, расстилался пустырь, с годами заросший травой. Песчаная дорожка, пересекающая, стихийно образовавшееся, поле, метров через пятьдесят делала резкий поворот, огибая небольшой лесной островок из кленов и берез, а за ним, вдалеке видны ряды многоэтажек, в глубине которых прятались улочки из частных домов.
Именно, потому что, Дина стремилась всячески избежать встречи с сотрудниками правоохранительных органов, она и не поехала на автобусе, а пошла пешком, почти налегке, если не считать маленькой сумочки на плече и спортивной сумки в руках. У поворота ей пришлось замедлить свой пеший ход, с трассы спустилась и неспеша катила огромная черная машина — что понадобилось владельцу дорогой иномарки в этой глуши, променявшему гладкий асфальт цвета морской волны на пыльную, скорее широкую, тропу, чем дорогу. И нет причин отвлекаться от движения, но водитель громко сигналил, призывая ее остановиться.
Дина не разбиралась в марках машин, но приближающееся авто точно было ей знакомо. Когда облако пыли улеглось, из стоящей машины наружу выбрался мужчина, он развел свои ручищи в стороны и широко улыбаясь воскликнул.
— А я еду и думаю, что это за козочка по степи скачет. Смотрю, а это ты.
— Я вам не козочка, так что честь имею!
— О! Я и забыл, что ты у нас заноза с гонором. Только я, вот что подъехал, нехорошо получается, я, значит, к тебе всей душой, в дом пустил, а ты роешь и копаешь под меня. Целую кампанию развернула, свору баб из опеки на меня натравила, единственную дочку решила отобрать. Это как называется?
— Правды хотите, слушайте. Я хорошенько подумала над словами Ляки. По всему выходит, вы хотели совратить родную дочь, а когда она умерла, я поняла, что в опасности ваша младшая. Я не дам испортить жизнь Малике.
— Ах, вот где, ты собачку зарыла? И не боишься бросать мне такие обвинения в лицо, а? Дергать тигра за усы не надо, поняла, малявка? Слышал я про твой подпольный штаб. Только я не ровня тем педикам, которым ты яйца отстреливала, не связывайся со мной. В общем так, обходи мой дом и мою дочь за сто километров. А иначе я найму настоящих профессионалов, а не тупую солдатню.
— Надо же, вот кто мне вендетту устроил, на вас я не подумала. Пообещайте, поклянитесь, что не причините вреда Малике и я от вас отстану.
Ответом стал булькающий смех, такой мерзкий, что Дине было непонятно, как в недавнем прошлом, она могла уважать этого человека.
— Как вы себя назвали, тигром, да вы — трусливый шакал?!
Мужчина подавился собственным смехом, прокашлялся, прищурил глаз и голосом, пропитанным едкой желчью, изрек:
— А ты, наверно, вообразила себя этакой спасительницей слабых и беззащитных. Спущу- ка я тебя с небес на землю. Кого ты спасла? Кому помогла? Думаешь, мол, Лауре верной подругой была, а теперь, ее сестренку спасу от насильника? Не доверяла тебе подруга, видать, не рассказала ничего. А теперь, слушай: когда Лауре исполнилось четырнадцать лет, я сделал ее женщиной, слышишь?
— Что- о- о? — Полузадушено просипела Дина, физически осязая, как отвращение готово выплеснуться наружу.
Дина смотрела в ухмыляющееся лицо, не веря, что эти немыслимые слова произнес отец Ляки.
— Что слышала. Чего уставилась? И что ты мне сделаешь?
Дина, не осознавая, что делает, бросила обе сумки на землю, расстегнула молнию спортивной и извлекла оттуда карабин и обойму к нему. Удерживая оружие левой рукой, правой отвела затвор, повернула флажок предохранителя вверх до отказа, вставила обойму в пазы затвора и дослала патроны в магазин. Убрала обойму и закрыла затвор.
Мужчина молча наблюдал за ней, с кривой улыбкой.
— Ты думаешь, человека убить легко?
— Человека — нет, а мразь запросто. И откуда вам знать, вы же не воевали?
— Знаю. Пришлось как- то придушить одну гадину.
— Кого?
— Жену мою.
— Так это вы ее убили, — вмиг ослабевшая рука с карабином опустилась вниз.