— Ты бы поехала туда, где можно развлечься.
— Какой резон ехать в сторону, противоположную своему душевному состоянию?
Гаэ делает глоток вина. Он знает ее, ей надо встряхнуться. Пустота благополучия надоедает ей, гасит ее.
Он прожил с ней почти десять лет. И она потратила их, критикуя других за то, что те сначала транжирят деньги, потом снова бегут их зарабатывать и выбиваются из сил лишь затем, чтобы испытать пустяковые чувства, невнятную грусть, беспричинную подавленность.
— Знаешь, в чем проблема? В том, что ни у кого уже не хватает смелости заняться самыми простыми вещами, сосредоточиться на собственной жизни. То, что люди всегда делали, борясь и рискуя, нам кажется мартышкиным трудом.
Гаэтано кивает. Он отыскал в меню шницель «летний»: жирный, плотный, с кусочками помидоров сверху, которые и оправдывают название блюда. Он ищет глазами официантку, ее задницу в драных джинсах.
— Мы не считаем нужным копаться в себе.
Обличив человечество, Делия чувствует себя лучше. Умнее среднего человека.
Она снова подносит бокал к губам.
— Мы в депрессии. В совершенно идиотской депрессии.
Гаэ опускает голову, отламывает кусочек хлеба. Естественно, это она хочет воспарить над ним. Она пришла именно за этим: сломить его. Чтобы он почувствовал себя негодяем. Одним из тех, кто не может сосредоточиться на своей жизни.
— Малоутешительно…
— Не я пригласила тебя в ресторан.
Он знает, что это не лучшее начало вечера. Он же сценарист. Честно говоря, надо бы разорвать лист и начать все заново.
Делия вымыла волосы, накрасилась. Чтобы показать ему, что у нее все в порядке. Чтобы воздвигнуть стену собственного достоинства. На ней платье, которое он или не видел, или не помнит.
— Новое?
— Нет, было.
Ему приятно видеть ее в платье с вырезом «лодочкой». Ему приятно, что она не прячется от него. Он представляет, как она одевается, как обувает босоножки на каблуках.
Он тоже надел новую рубашку, белую. Растрепал волосы перед зеркалом своей съемной квартиры. Подтянулся на турнике, раз пятьдесят, наверное.
И рад, что пришел сюда. Подальше от домашней утвари, от запаха детского питания. За столик на тротуаре ничейной земли.
Гаэ предложил пойти именно в этот ресторанчик, здесь довольно веселая, неформальная обстановка и простая местная еда хорошего качества с небольшим выбором вин. Столики чуть шатаются на неровной поверхности асфальта.
Он надеялся, что эта неустойчивость как раз и поможет им расслабиться, почувствовать себя свободней. Как бы говоря: «Мы попали сюда случайно, поедим, даже нет, перехватим чего-нибудь по-быстрому, и при желании можем встать и прогуляться в темноте». Хотел, чтобы ей было комфортно, вот и все. Хотя бы один вечер. Чтобы им опять было не так тяжело вместе.
Он спрашивает себя, когда им стало тяжело? Когда их взбалмошные флюиды соединились в твердый сплав?
Кажется, они смотрят на одно и то же. Листы бумаги цвета мешковины под большими плоскими тарелками. Делия поглаживает свою салфетку в том месте, где лежат вилки, отрывает краешек ногтем.
Он предпочел бы не видеть этого мелкого свинства. Все было так прилично и мило. Достаточно такого ничтожного жеста, почти невидимого, чтобы взбесить его. Последуй он своему инстинкту, можно было бы послать все куда подальше. Ему хотелось схватить ее за запястье и вывернуть ей руку.
Делия сворачивает в трубочку кусочек бумаги, подносит его к свече, роняет и тот падает в расплавленный воск, как мертвая мошка.
Подходит официантка, спрашивает, что они выбрали. Симпатичная девушка — здесь все симпатичные и очень молодые.
— Для меня шницель «летний».
Официантка быстро царапает в своем блокноте, шмыгает носом, торопится:
— А ты?
Делия отклоняется корпусом. Ей не нравится это «ты». Она еще ничего не выбрала, не хочет есть. Смотрит на официантку, голый живот которой касается их столика.
Гаэ неприятна возникшая ситуация, ему хотелось бы попросить девушку отступить на шаг. Когда та наклонилась над столиком пожилой пары, чтобы взять у них заказ, вытянувшись как кошка и демонстрируя свой крепкий зад, он не мог не подметить, что она находится в самом подходящем положении. Интересно, какая она? Подобные мысли посещают мужчин, и девушка, разумеется, не может не догадываться об этом.