– Антон, простите, у нас проблема.
– …просто мясо, чувак! Оч надеюсь, что придут от «Афиши»… погодь. … что?
– Антон, у меня проблема.
– Я ща не могу… Короче, приходи, в Большом зале, через час…
– Там звук от группы мне всё перекрывает. Антон?
– Блин, прости, перезвоню тут… Да. Что вам нужно?
– Звук от группы очень громкий. Он мне всё перекрывает.
Антон смотрел на него как на какое-то неуместное животное. Тоскливо выдохнул:
– Пойдёмте.
И они вновь понеслись по коридору – голубая рубашка среди цветных пятен, Саша сзади, стараясь сдерживать дыхание: «Сейчас всё разрешится, разрешится». У зала собиралась очередь на «Нервных», какая-то девушка переспрашивала у кассирши: «То есть, Даль в соседнем?». У Малого зала тоже выстраивалась небольшая группка, женщина в возрасте, дочка, синяя джинсовка, какая-то пара, Саша и Антон проскочили сквозь.
Антон, деловито пыхтя, попытался прибавить общий мастер, но дёргал не ту ручку. Саша устало показал ему правильную. Антон прибавил – всё завелось, засвистело. Антон отдёрнул руку и посмотрел на Сашу:
– Слушайте, Алексей…
– Александр.
– Ну вы же знали. Что «Нервные» будут в соседнем зале.
– Я про это первый раз слышу.
– Вы с кем договаривались? У вас же вроде менеджерка есть, Алёна?
– Алина.
– Ну вот Алёна же…
– Не она договаривалась, а я. С Гришаковским, так как вы не отвечали…
– Правильно! Он же тоже этот. Бард. А я ему сказал, в соседнем зале…
– Мне никто ничего…
– Послушайте, ну это уже не моя проблема. Ваш друг, вы с ним договаривались…
– Не друг, я написал ему, потому что вы не отвечали в…
– Мы свою работу сделали. Пригласили по своим группам, пост в Инстаграмме сделали. Должно прийти много людей. Мы собрали вам аудиторию. Теперь вы свою работу делайте.
– Да как тут выступать? Вы слышите?
К барабанам прибавились гитары, вокалистка. Можно было разобрать отдельные строчки.
– Алексей, ну вы же знали. Что в соседнем зале будут выступать «Нервные».
Саша смотрел на пульт. На гитару и подключённые провода.
– Давайте перенесём? На пару часов? Я сам выйду и скажу зрителям, что по техническим причинам концерт переносится на полтора часа. Или сколько у них сэт?
– Через два часа тут мастер-класс по ведению Инстаграмма. А потом мы закрываемся.
Саша смотрел на гитару, провода, пульт.
– Я не буду играть. Я не могу.
Антон изучал его мятую футболку.
– Простите, но тогда я вынужден взять с вас неустойку.
– Слушайте, это я вообще-то должен…
Антон уже кому-то звонил. Саша быстро набирал сообщение Алине.
– Леночка, есть предпродажа по Далю? А! Оплата на входе?
Антон пошёл к двери, остановился.
– Ну что я могу сказать – нет так нет. Очень печально. Мы выполнили всё со своей стороны. Объявите тогда, что не будете играть сегодня.
– Нет, я не буду объявлять, идите и скажите, что произошло на самом…
Антон уже вышел.
18. Элина Аристарховна, библиотекарь, 53 года, Каховка (Черноземская обл.) в маршрутке
Ох, на что, на что мне всё это, зачем, господи, боги мои, гнев Ахилесса, двадцать два несчастья, почему, зачем? Какой гад этот Александр Даль, моя дочь так любила его песни, а он, мы ехали на его концерт из такого далека, а он, какая, простите, сволочь, какой мудак, нет, не надо таких слов, никто таких слов не достоин, такие слова неэтично, такие слова неприлично, простите меня за такие слова, просто недостойный её любви, бессовестный, легкомысленный дурак, ни стыда ни совести, безответственный, неумный, сволочь, подлец, подонок, мерзавец, дрянь, ой нет-нет, простите меня за такие слова, прошу прощения, он просто ошибся, сошедший с тропы, заблудшая душа, нищий духом, ранящий в своей слепоте, ох, как же он её, равнодушие страшнее всего, идиот, мудак, мразь, господи, простите меня за такие слова, нет, нет, он просто такой человек, он не виноват, да почему не виноват, он виноват по всем статьям, а судьи кто, имею ли я право?
А почему нет? Почему я не отменяла наш поэтический, куда пришло всего четыре человека, почему я работаю в глуши, почему я содержу пыльный бастион книг, преданья старины, я же делаю это, для кого я ехала туда, всё для неё, и это ужасное заведение, вычурное, аляпистое, неприличное – для неё, и потратила на билет – для неё, а он, в своём пошлом пальто, он сделал это. Я для неё взяла и подошла, и сказала, взяла и подошла, взяла и сказала, для своей дочери, что так любит его песни, а он сделал это.
Она была ошеломлена. Она была так расстроена. Она побледнела, о боги, бледные ланиты, как побледнела, и губа задрожала, как в детстве, дитя сама в толпе детей, но удержалась и никто не заметил, кроме меня, но я-то знаю, сволочь, преступник, мужлан, ублюдок, выблядок, блядь… ой-ой-ой, не надо так, никто этого не слышал, жутко неприлично, фу, нельзя, в конце концов, не эстетично, не литературно.