На минуту воцарилось молчание. Вокруг царила ночь, и полная луна бессовестно подглядывала за нами своим единственным огромным глазом. В моей пустой голове проносилась моя жизнь, рассказывая мне удивительную историю.
Мои бабушка и дедушка поистине терпеливые, любящие меня люди, которым я никогда не смогу отдать сполна все, чего они заслужили. Саня, которая искренне радовалась моим успехам и оплакивала со мной мою первую любовь так же отчаянно, как и я, и не всегда было понятно, кому из нас было больнее. Ирма. Милая, родная, добрая ведьма с сердцем, горящим как солнце. Никто и никогда не обнимал меня так, как она, никому не удавалось заговорить мое горе до смерти и выжечь светом тоску и печаль. И, наконец, Влад. Человек, который стал для меня камнем преткновения, который сумел забраться так глубоко, что с легкостью мог бы выдрать мое сердце. Но не сделал этого. Просто был рядом каждый раз, когда был нужен и даже тогда, когда я и сама не подозревала, насколько сильно он был мне необходим. Но Никто… Покалечил, изуродовал, растерзал, как тряпичную куклу. Я посмотрела на плечо, где красовалась отметина его зубов, чтобы поверить, что он не приснился мне. Он единственный кому не было дела до моего благополучия, и ему была не страшна мысль о том, что со мной может случиться что-то плохое. Грубый, страшный, жестокий… Но он единственный, кто открыл мне – меня. До него я не знала, что умею так много. Я не видела того, что он показал мне, и никогда больше не увижу, потому как он дал мне невозможное – он показал мне мою истинную суть. Он подарил мне – меня.
И теперь нужен ли мне кто-то?
Никто.
Эпилог
Предрассветные сумерки разлились по моей комнате серым туманом. Я смотрела на родные стены, словно видела их в первый раз. Странно, но все в ней осталось таким, словно бы ничего и не произошло. Словно я вышла на минуту и забыла, где провела несколько предыдущих часов своей жизни. Стоя посреди комнаты, я смотрела на кровать и кофту, которую не повесила в шкаф. Никогда я не стану идеальной женщиной, всегда буду неряшлива. Посмотрела на телефон, лежащий на столе. Первое января, восемь тридцать две утра. Как и в первый раз, меня не было всего несколько часов.
Я пошла на кухню. На столе стояли роллы, которые так и остались брошенными и никому не нужными. Рис немного засох, но в целом выглядели прилично. Правда, есть не хотелось. Я подошла к окну и выглянула на улицу. Она выглядела декорациями к фильмам о зомби-апокалипсисе – ни одной живой души и только разноцветный мусор вперемешку с пакетами лениво полз по дорогам, подгоняемый слабым ветром. Казалось, жизнь вымерла и, наверное, в каком-то смысле так и было. Унылый мир раскинулся передо мной во всей красе, не вызывая никаких эмоций. Серый, грязный и совершенно не мой. Не покидало ощущение, что я в гостях, и мне здесь очень не нравится. Казалось, все вокруг меня нарисованное, ненастоящее, и так стало страшно, что я зажмурилась. Не сойти бы с ума. Господи, не бросай меня. Только не сейчас.
Я подошла к столу, взяла тарелку и поставила ее обратно в холодильник. Вспомнила Влада, в надежде на то, что проснется во мне что-то, разбудит душу, развеет черноту внутри. Но нет, не помогло. Его лицо, когда я в последний раз посмотрела на него, все еще было в памяти, но уже начинало выветриваться, как запах чего-то давно забытого. И ничего, никаких эмоций. Пусто. Ни боли, ни страха, ни любви, ни скорби по всему этому. Вообще ничего. Я словно умерла, но все еще каким-то невероятным образом дышала, смотрела, ощущала, слышала. И даже несчастной я себя не чувствовала. Во мне умер человек, а я почему-то не плачу. Наверное, не особо-то хороший, раз мне не хочется плакать. Господи, а как же я дальше буду? Если ты слышишь меня, расскажи, что мне делать теперь?
Я оглянулась и медленно пошла по комнатам.
Больше не хочу жить в этой квартире. Поняла это сразу и совершенно безапелляционно. Мне здесь больше делать нечего. Зазвонил телефон. Я обернулась, но подходить не стала. Я знала, что звонит Саня. Пьяная и счастливая. Но почему-то мне стало совершенно не интересно ее слушать. Все, что она скажет мне, я знала наперед, что я ей отвечу – тоже, так зачем мне поднимать трубку?
Подумала об Ирме, специально и целенаправленно. Ничего. Ни света, ни радости. Все померкло и стало одинаково серым. Я прошла в комнату к дедушке с бабушкой и уставилась на пустую заправленную постель. Я намерена обидеть вас, родные мои, будьте готовы. Не специально и не для того, чтобы причинить боль, а потому, что благодарности взять неоткуда. Калека, выжженная земля, недочеловек. Не хочу, чтобы вы видели меня такой каждый день. Не хочу, чтобы волновались, а потому просто уйду, как только смогу найти – куда. Наверное, буду мало звонить, наверное, буду очень редко приезжать, поэтому простите заранее. Простите и понимайте, как можете.