Он узнал меня! С лица медленно сползла самодовольная улыбка, глаза удивленно округлились, а взгляд скользил по мне, узнавая каждую черточку, каждый изгиб, каждый штрих. Прекрасное лицо стало бледным, и еще отчетливее проступили три белых шрама на щеке и шее, рот открылся в безмолвном вопросе, и только частое дыхание выдавало, нахлынувшее… отчаянье, боль, смущение? Или это просто удивление, смешанное с алкоголем? Я смотрела на него и никак не могла понять, что же твориться в его голове. Никогда не умела читать по лицам, и сейчас это сводило меня с ума. О чем же ты думаешь?
Резко и громко окружающий мир обрушился на меня – звуки и голоса стали невыносимо громкими, полумрак ярким до слепоты, и бесконечное людское море не давало свободно дышать. Я зажмурилась, стиснула зубы, но успела увидеть, как Влад одним рывком поднялся с дивана. Тут я развернулась и побежала. Куда бежать было не важно, лишь бы подальше отсюда, а потому я совершенно не разбирала дороги. Я летела, наталкиваясь на людей, извиняясь и путаясь в собственном платье. Мне казалось, что из этого чертова купола просто нет выхода. Все ориентиры спутались, и я уже не помнила, даже примерно, в какой стороне выход. Я, как аквалангист, который, израсходовав весь запас воздуха, в панике поднимался наверх, не понимая, где этот верх находится. На ходу вытирая слезы, я бежала, проклиная все на свете. Надо же! Именно в тот день , когда мне показалось, что судьба смилостивилась надо мной, снова появляется он и ломает все, что я выстраивала долгие месяцы – самообладание, смирение, тщательная маскировка собственных чувств – целый год самодрессировки вспыхнул, как сухой порох, оставив лишь запах гари, возвращая меня к началу, к тому, чем я была год назад – забитым зверем, скулящим и трясущимся от боли.
Кто-то сильно врезался в меня, и мне пришлось поднять глаза, чтобы понять, куда меня занесло. Я все еще была на балконах, и нужно было как-то спуститься. Не сбавляя темпа, я искала глазами лестницу, как вдруг увидела Ваню. Он был довольно далеко, но тоже увидел меня, махнул рукой и двинулся мне навстречу. Слава Богу, появился ориентир, и теперь я могла различить верх и низ. Я смотрела на тонкое белое лицо, которое улыбалось мне, и прибавила шагу. Но внезапно за моей спиной бархатный голос заговорил, так близко, что по спине пробежали мурашки:
– Не так быстро, моя хорошая, – и Влад резко схватил меня за руку, до боли сжав мою ладонь, и потащил меня в другом направлении. Я лишь успела увидеть, как удивленно вытянулось лицо моего новоиспеченного эльфа.
Влад шагал очень быстро, таща меня за собой как тряпичную куклу. Нежно и деликатно, со всей вежливостью хозяина вечера, он быстро проталкивался между людей, поминутно извиняясь и улыбаясь, при этом так больно сжимал мою руку, что я еле сдерживалась, чтобы не закричать. Он шел настолько быстро, что я не успевала за ним, и мне приходилось бежать. Вроде бы я даже что-то крикнула ему, но он не слышал или не слушал меня. Мы летели мимо людей. Я совершенно перестала понимать, куда мы идем, но видела, что балконы сменились широкой антресолью, которая тянулась по всей длине стены, и заканчивалась тупиком, то есть упиралась в стену. Только сейчас я увидела, что вдоль стен стоят крепкие мужчины в черных, строгих костюмах, с абсолютно не проницаемыми лицами – охрана. Когда мы долетели до тупика, где стоял один из охранников, Влад тихо и отрывисто сказал ему:
– Ко мне никого не пускать! – охранник тут же откликнулся коротким «Понял» и отодвинулся в сторону. В стене оказалась дверь, скромная, сливающаяся со стеной. Влад толкнул ее, и мы очутились в слабоосвещенном, узком коридоре. Как только дверь закрылась за нами, стало абсолютно тихо. Не говоря ни слова, Влад по-прежнему продолжал тащить меня за собой, в ничем не прерываемой тишине. Даже звук шагов приглушал тонкий ковер под ногами. Тут было чисто, дорого, как и во всем доме, Стены, покрытые какой-то дорогой материей, были абсолютно голы, свет шел откуда-то из-под потолка. Коридор закончился лестницей, по который мы взлетели, и, пропустив еще один этаж, оказались на третьем. Там такой же коридор, но гораздо короче, упирался в тяжелую деревянную дверь. Влад открыл ее, и мы оказались в кабинете. Тут была скромная, по меркам этого дома, обстановка – стол, кожаное кресло, ноутбук, и книжный шкаф во всю заднюю стену. Единственное окно было настежь распахнуто, и тут было чертовски холодно. Влад сразу же закрыл его, но пока комната не нагрелась, я дрожала как в припадке, а он стоял и смотрел на меня. Он не предлагал мне что-то, чем можно было накрыть плечи, а просто равнодушно осматривал с ног до головы, глядя, как меня трясет. Видимо, ему нравилось смотреть, как мне, так или иначе, было плохо. Странно, откуда в этом человеке столько наслаждения от моего страдания? Я решительно запретила себе дрожать, тело послушалось, да и в комнате очень быстро становилось тепло. Я смотрела на любимое лицо и тщетно пыталась понять, что происходит в его голове. Мы стояли и молчали. Он все разглядывал меня, словно желая убедиться, что это действительно я. Не было в его взгляде ни злобы, ни ненависти, которая так явно сквозила в том, как больно он сжимал мою руку по дороге сюда. Он облокотился о стол и смотрел мне в глаза, медленно обводил взглядом мое лицо и губы, скользил по плечам, и мне должно бы было стать неловко от такой профессиональной, годами оттачиваемой практики и ничем не прикрытой, натренированной порочности в его взгляде. Но меня это только разозлило. Кого ты пытаешься обмануть? Я видела тебя не только таким. Не забывай, кого ты просил никогда не оставлять тебя одного! Видимо все это отразилось на моем лице, потому что Влад отвел глаза и уставился на темную столешницу: