– Не холодно? Задницей прямо на полу сидишь.
– Тут коврик, – пробурчал он.
– А… Ну тогда сиди, конечно.
Снова повисло молчание. Не тягостное, когда нечего друг другу сказать, а наэлектризованное, когда столько всего сказать нужно, что просто не знаешь с чего начать. Я переминалась с ноги на ногу, как скаковая лошадь, а он просто рассматривал свои руки. Прекрасные, мужественные… Лера! Не смей! Не позволяй себе даже думать об этом! Я помотала головой и ляпнула первое, что пришло в голову:
– Ты что, прямо вот так сюда приехал, в пиджаке? На улице минус тридцать.
– Я на машине, – он поднял на меня глаза. – Ты что, не видела на парковке синий «Бугатти»? Или у Вас «Бугатти» во дворе – это норма?
– Да хоть на карете, – психанула я. По правде говоря, я ничего не видела, потому что опаздывала домой к двенадцати. – Тебе что нужно?
Он неопределенно пожал плечами и снова уставился на свои руки.
– Слушай, отодвинься от моей двери и можешь и дальше глубокомысленно отсиживать свой зад.
Я подошла к двери. Он поднялся – вырос надо мной, глядя на меня сверху вниз. Каждый раз, когда он был настолько близко и смотрел на меня вот так, мне казалось, что я становлюсь еще меньше, чем я есть. Он сделал шаг в сторону, пропуская меня, и когда я подошла к двери, оказался за моей спиной. Только со второго раза мне удалось вставить ключ в замок. Дверь открылась, и я шагнула в квартиру. Я повернулась к нему, чтобы эффектно попрощаться, но он нагло перешагнул порог моего дома и, аккуратно подвинув меня, закрыл за собой дверь. Он неспешно снял с себя пиджак и повесил его в прихожей. От такой наглости у меня начисто отнялся язык. Я молча смотрела, как он так же неторопливо снимает один туфель, затем второй и аккуратно ставит их на полку для обуви, а затем неспешно проходит мимо меня в мою же комнату. Не знаю, какое у меня было лицо, но подозреваю, что меня всю перекосило от возмущения. Но Влад даже не взглянул на меня. Я наскоро отделалась от одежды, побросав все абы как, и с праведным гневом полетела к себе. Открыв дверь, я увидела, как он во весь свой рост растянулся на моей кровати, зарываясь лицом в подушку.
– Ты что себе позволяешь? – возмущенно зашипела я.
Он повернулся ко мне, и я увидела, как по его лицу растекается блаженное удовольствие.
– У тебя очень удобная кровать, – сказал он тихо.
Я мельком глянула на то, как свисают с края его длинные ноги.
– Я-то знаю, ведь это МОЯ кровать. Что тебе здесь нужно?
– Мне нужна вот такая удобная кровать. Где вы ее покупали?
– Не помню. Не знаю. Слушай, я вполне серьезно тебя спрашиваю? Я не шучу.
Он удивленно вскинул брови, но ничего не ответил. А меня буквально затрясло от такого хамства. И лишь мгновением позже до меня стало доходить, что ИМЕННО меня так разозлило. Влад, зайдя в квартиру, разделся и сразу же прошел прямиком в мою комнату. Не в зал, не в комнату бабушки с дедушкой, а в мою, как будто точно знал, ГДЕ моя комната. Словно уже не раз… И тут догадка осенила меня. Я еле слышно, словно сама сомневалась в том, что собиралась сказать, спросила:
– Слушай, ты что… ЗНАЕШЬ где моя комната?
Он коротко кивнул и улыбнулся. Я покраснела до кончиков ушей.
– Ты что, уже был здесь? – говорю совсем тихо.
Он кивнул, а затем поднялся и сел на кровати.
– Говорю же, я все о тебе знаю. А есть что-нибудь поесть?
Он поднялся с кровати и прошел мимо меня в коридор. На кухне включился свет, и я услышала, как зашумел чайник. Бессильно рыча от злости, я зашла на кухню. Он рассматривал содержимое холодильника.
– Зачем? – спросила я, глядя на его задумчивое лицо.
– Зачем что? – спросил он, доставая их холодильника мой огромный новогодний набор ролов и суши.
– Зачем пробирался в мой дом? Как ты вообще мог оказаться у меня дома так, что я не знаю об этом?
– Ну… не совсем законно, – ответил он будничным тоном, каким говорят который час.
От праведного гнева меня чуть не разорвало на части.
– Зачем? – повторила я.
Он поставил суши на стол и бросил на меня мимолетный взгляд.
– Хотел убедиться, что у тебя все хорошо.
– Для этого незачем незаконно пробираться в мою квартиру. Достаточно просто позвонить!
Он тем временем, достал соевый соус и бутылку «Колы».
– Я не хотел, чтобы ты знала о моем существовании. Я буду кофе, а ты?
И тут за соседней стеной послышались громкие крики «Ура», звон бокалов, смех, громкая болтовня, а через несколько секунд на улицах загремели фейерверки. Люди высыпали на улицу и кричали, визжали, хлопали, смеялись. Повсюду слышались раскаты грома, за окном пылали яркие вспышки, и стало светло как днем. Наступил новый год. Я все пропустила. Коту под хвост новогодняя традиция! Я почувствовала, как по щекам побежали горячие слезы. Слезы бессилия, злобы, обиды, ненависти. Все это время ты видел, как мне было плохо, все это время ты знал, как я мучаюсь, мои слезы, мою истерику, но все, на что хватило твоего ума, это тайком подглядывать в замочную скважину? Кружить вокруг меня, как акула, которая ждет, пока ее жертва истечет кровью?