Джон посмотрел на панель приборов. -31 по Цельсию, влажность 85%, давление 751 мм рт. ст, ветер 3,6 м/с. По никтопианским меркам можно было сказать, что погода просто шепчет. Не слишком холодно и практически безветренно. Джон любил бывать снаружи, когда стихал ветер. До маяка было буквально 200 метров, но у молодого человека прогулка заняла почти полчаса. Потому что он останавливался и созерцал. Просто глядел по сторонам, пропитываясь окружающим сюрреалистическим пейзажем и почти благоговейно вслушиваясь в безраздельную тишину удивительной планеты. Слабое холодное свечение тусклой бледно-голубой звезды размером с кулак наполняло вечную ночь Никтопии зыбкой сумеречностью и какой-то трансцендентальной отрешенностью. Бурая холмистая равнина, усеянная валунами, щебнем, рваными лоскутами синего снега и глянцевидными, чуть красноватыми участками растений, названных землянами ферралга, теряясь в темноте ночи и едва-едва отражая звездный свет буквально гипнотизировала молодого человека. Здесь не было места суете и скоротечности. Время здесь становилось медленным и незаметным. Пространство окутанной темнотой и освященное холодом не знало ничего кроме недвижности камней и безмолвия звезд. И Джон, с замирание сердца, представлял: а что если бы довелось провести в таком месте не дюжину месяцев, а всю свою жизнь. Не видеть ничего кроме этих зыбких сумерек и молчаливой каменной равнины. И как бы ни было это странно в его душе не рождалось абсолютного явного протеста при этой мысли. Скорее такая перспектива завораживала его. Ему представлялось что такая судьба обрекла бы его на обретение покоя, ибо не было здесь места ни любви, ни ненависти, сама жизнь и смерть казались незначительными случайностями пред холодным безмолвием погруженной в вечную ночь планеты. "Но зачем мне покой", улыбнулся Джон, "мне ведь по дяди Васиным словам самое время бегать и тыкать девок".
Он вдохнул морозный воздух и чуть ли не с нежностью подумал о своей защитной одежде и обуви, столь заботливо хранившие его тело в тепле и уюте. Всё же очень любопытно будет взглянуть на Никтопию Летом. И он решил, что если доживет до своего первого пятидесятилетия, обязательно отметит это событие поездкой сюда. К тому моменту пройдет уже пять лет как планета будет нежиться в тепле двух светил и ученые обещали что она совершенно преобразится. Интересно будет посмотреть.
Джон включил налобный динамо-фонарь и быстро зашагал к маяку. По пути в который раз подумав что всё-таки Никтопия это странное место. Взять хотя бы эту ферралгу, удивительное растение, толстой пленкой покрывавшее определенные скальные породы. Именно она, отдаленно напоминавшая водоросли Первой Земли, была ответственна за то что атмосфера Никтопии не имела недостатка в кислороде. Джон был далек от химии, но насколько он понял ферралга расщепляла кислородсодержащие неорганические соединения, какие-то там оксиды, карбонаты, сульфаты, поглощая основание и выделяя в воздух драгоценный, по крайней мере для землян и никтопианцев, газ. А говоря еще проще ферралга пожирала скалы и камни и при этом высвобождала связанный кислород. Ученые из Первой партии никак не могли прийти к консенсусу по поводу происхождения ферралги. Она вроде бы взялась из неоткуда, концентрировалась в основных местах поселения никтопианцев и создавалось впечатление что главное её предназначение чтобы биологические виды планеты не погибли бы от удушья. Некоторые горячие головы высказывались даже за искусственное происхождение растения.
Джон приблизился к каменному строению маяка. С трудом отодвинул тяжелую дверь и вошел внутрь. После чего тщательно закрыл её. В очередной раз подивился тому сколько всё же силы в тщедушных на первый взгляд люксорах, умудрявшихся справляться с этой дверью. Маяк, как и другие помещения люксоров, обогревалось сжиганием ископаемого топлива, которое земляне по привычке окрестили "углем". Но это был далеко не уголь, к которому привыкли люди на Альфа-планете. Как выяснила Первая партия этот материал представлял собой твердые продукты жизнедеятельности одного крупного местного организма, который судя по всему жил только в летний период Никтопии.