- Почему тебя так это интересует? Неужели рассчитывала оказаться на моем месте?
Понимаю, что фраза звучала как-то по-ребячески, но ничего другого в ту секунду придумать просто не могла. Для меня почему-то было безумно важно не смолчать.
Я давно заметила, что в этом обществе не принято обращаться друг к другу на «вы». Но, даже если бы все было наоборот, эту заразу ни за что не стала бы величать.
- Да рассчитывала. Главный страж завидная партия. Я была бы ему более достойной первой женой. И уж точно не опозорила бы его перед всем многоуважаемым обществом столь вызывающим поведением.
Ее прямота, точно так же как и Дора в свое время, заявив, что желает быть второй женой Глеба, просто выбила почву из-под ног. Они прячут свою чувственность, называют это вульгарностью, зато прилюдно говорить, столь немыслимые для меня вещи им не зазорно. Кто бы из нас девочки в здравом уме подошел к любой из женщин и сказал, что имеет виды на ее мужа? Вот именно – никто. Глазки построить можно, подморгнуть и посмеяться, привлекая к себе внимание интересующего мужчины – пожалуйста, но говорить в глаза жене, что хочешь занять ее место – это верх наглости. Здесь же считалось верхом наглости показать прилюдно, что твой муж тебе не безразличен, проявить к нему чувства казалось чем-то немыслимым.
И почему Глеб не предупредил меня об этом? Или может он и пытался, а я в испуге закрылась и просто не могла его услышать? Еще бы понимать, когда я нахожусь «в не зоны доступа».
- Конечно, не опозорила бы. Столь сухое и бездушное существо просто не может себя так вести. Для этого нужны чувства, трепет внутри. Чтобы сердца бились в унисон… или хоть бы твое билось, а не стояло там холодным камнем.
Я не выдержала и ткнула пальцем в ее грудь, туда, где по всем законам биологии должно было быть это самое каменное сердце. Не дотрагивалась к ней, просто ткнула пальцем в нужном направлении.
Женщина (как я не пыталась вспомнить ее имени, так и не смогла) продолжала так же стоять и холодно смотреть мне в глаза. Она даже не поняла смысла оскорбления, за которое я бы выцарапала глаза. А может, в ее понимании это не было оскорблением, а самой что ни на есть похвалой?
У меня больше не было сил с ней препираться. Да и какие там «препираться»? Это больше напоминало односторонний монолог. Меня ранили ее слова, ей же мои замечания казались похвалой. Я не могу понять этих людей. Как бы умные - мозг работает почти на сто процентов, но на деле оказываются такими глупыми. В погоне за умом потеряли всю человечность.
Я развернулась и ушла в направлении все той же колоны. Так хотелось от сюда убежать. Скрыться, раствориться – просто исчезнуть. Глеб, где же мой Глеб? Мое спасение и надежда. Как мне хотелось спрятаться в его объятиях. Не хотелось вспоминать о танце. Не хотелось вспоминать его холодный и отчужденный взгляд. Я хочу к прежнему Глебу. К тому, кто всего лишь несколько часов назад надевал на мою спину это непонятное украшение. К тому, кто потом страстно осыпал поцелуями мою шею, уверяя, что прекраснее женщины просто не существует во всех мирах.
* * *
Глеб зашел в помещение кабинета. Он прекрасно знал его место расположения. Просто очень давно здесь не бывал. Будучи детьми, они с правителем проводили вместе много времени. До тех пор пока его сила не проявила себя. И даже потом, в редкие встречи, когда Глеб «не был болен», им всегда было комфортно в обществе друг друга.
Все испортила одна маленькая вылазка. Тайный побег в параллельный мир. Он был не первым. Запретен плод всегда вкуснее. Поэтому убегая от стражи два будущих властителя мира, получали огромное удовольствие.
Глеб ни когда не пытался выделиться, или чем-то превзойти будущего правителя, зная свой долг и имея за плечами годы тренировок внутреннего контроля. Но в тот раз все было по-другому. Парни поспорили. Целью была девушка – кто соблазнит тот и победитель. Что тогда стало причиной срыва, Глеб до сих пор не знал. Толи азарт подстегнул чувства и заставил забыть о долге, а может девушка приглянулась, хоть сейчас он бы не вспомнил даже черт ее лица.
Но тогда все было по-другому. Хотелось победы, и он схитрил. Один взгляд глазами, не просто взгляд – сверкание, звериный магнетизм, который всегда работал безотказно, и она выбрала его. Не стоило забывать, что рядом будущий правитель, не стоило забывать, что мужское эго превыше всего. Да и не это главное – не стоило хитрить, пусть бы девушка сделала выбор сама и осознано, а не под его ментальным давлением.
Тогда была первая трещина в их дружбе. Орис что-то заподозрил, но ничего не мог доказать. Он знал о возможностях Глеба. Не все, но как будущий правитель был осведомлен о проявлении гена волка в его друге. А потом он стал правителем, с кучей советников, главным из которых был Варган, что еще больше их отдалило друг от друга.
- Ты хотел со мной поговорить.
- Да. Разговор важен и должен остаться между нами.
- Слушаю.
Глеб не спешил присаживаться в предложенное кресло, поэтому Орис тоже поднялся и опираясь руками о рабочий стол сообщил:
- Пришло сообщение с нижнего мира. Варган и Никита мертвы.
- Когда?
- Сегодня утром. Приглашая тебя с женой на праздник, я уже знал об этом. Я бы не стал выдергивать ее с полнейшей защиты твоего дома, зная о возможной опасности.
- Последний взор?
- Есть. Только Варгана. Никита был лишен права возвращаться в наш мир, поэтому его данных нет.
- Хочу увидеть.
- Сейчас?
- Да.
Больше слов не понадобилось. Правитель нажал на одну из нескольких встроенных в поверхность столешницы кнопок, и среди огромного рабочего стола развернулась голограмма. Это был не обзор со стороны – это был взгляд глазами одного человека. Последние несколько минут жизни умершего, можно было просмотреть до мельчайших тонкостей.
Голограмма остановилась на последнем кадре, где когтистая лапа монстра зависла всего лишь в нескольких миллиметрах от грудной клетки Никиты. Орис все это время молчал и внимательно вглядывался в лицо главного стража. Запись закончилась, Глеб ни одним движением или мимикой не выдал своего внутреннего состояния. Не звучало слов «я же тебе говорил, кто такой Варган», «я тебя предупреждал» или чего-то подобного. В кабинете стола полная тишина, разрываемая стуком двоих сердец. Стуком, который один из присутствующих не слышал совсем, а другой отчетливо распознавал каждый толчок крови по венам.
- Извини, что не верил.
Глеб посмотрел, на сегодняшнего правителя, а когда-то лучшего друга. Едва уловимый кивок головы и никаких больше слов не требовалось.
- Пора возвращаться в зал.
Правитель с улыбкой на лице подошел к Глебу и по старинке, слегка прихлопнув его по могучей спине, направился к выходу. Подойдя к стене, где открывшиеся створки прозрачной двери были готовы выпустить их с помещения, оба мужчины остановились. На рабочем столе ожила голограмма.
Прежний кадр потух, а на огромной поверхности высветился праздничный зал. Громкий голос диктора сообщил: «Горячие новости с праздничного зала: молодая жена главного стража на празднике в честь их первого выхода в свет показала себя не из лучшей стороны». Дальше пошли кадры записи их танца, потом разговор Наташи с Омелией. В последнем кадре застыло лицо Наташи. В ее больших голубых глазах сверкали слезы. «Правдивы ли слова Офелии, достойна ли Наталия звания первой женой Главного стража?».
Правитель вопросительно взглянул на Глеба.
- Она моя пара.
Других слов не требовалось.
* * *
Глеб нашел меня прижавшуюся спиной к колоне. Я пыталась глубоко дышать и со всех сил старалась удержать рвущиеся наружу слезы. До полного провала стоило только разрыдаться на глазах у всех присутствующих.
- Пойдем, наш танец.
Глеб не приласкал, не пожалел ни утешил. Холодный, отчужденный, стоял рядом с протянутой в пригласительном движении рукой. И я взялась за нее.
Мы кружились все так же медленно и монотонно под тихую мелодию. Я больше не рвалась что-то поменять, не хотела показного соблазна и ярких ощущений. Пусть только будет со мной мой родной Глеб. Пусть поцелует, мне больше ничего не нужно.