— Ника, ты что, без трусов?! — вскрикивает тупая курица, пытаясь прикрыть юбкой оголившиеся бедра дочери. Девочка у меня на руках сжимается вся.
— Больше нечего было спросить? — она дергается от моего тона. — Пошла на кухню готовить мне обед, — зло произношу. — Мать года, — себе под нос, но слышат все.
— Я в шоке… я перепугалась… — пытаясь оправдаться, бежит за нами. Бесит своим «я»!
— Сейчас подъедет врач, встретишь и проводишь наверх, — хочу отослать мамашу. В идеале ее нужно отправить в другой город.
— Ян, куда ты меня несешь? — Ника пытается сползти вниз.
— В мою комнату, ты пока поживешь в ней. Это не обсуждается, Ника…
Глава 12
Ян
Подхожу к спальне, которую отдал Нике. Стучусь, прежде чем войти. Я точно знаю, что она одета, полчаса назад заставил ее поесть, после чего забрал поднос и унес на кухню.
— Я просил тебя спуститься вниз, — говорю строго, только так можно заставить ее действовать.
— Я не хочу никуда ехать, — не оборачиваясь. Она сидит на кровати спиной ко мне и смотрит в окно.
Прошло четыре дня, три из которых она почти все время спала под обезболивающими и успокаивающими. Был один момент, который нас напугал. Она закрывалась в душе. Слышен был лишь шум воды. Я стучал, звал ее. Ника не открывала. Эти минуты были не менее страшными, чем те, когда я ее искал. Выломав дверь, нашел ее тихо рыдающую на полу. Хотелось верить, что ей станет лучше после этого, но нет. Ника закрылась и не хочет ни с кем разговаривать, залезла в раковину, спряталась там от всего мира. Не стала разговаривать с психологом, которого нанял отец.
«Я не позволю тебе стать затворницей, красавица!»
— Я не спрашивал, чего ты хочешь, — ухмыляясь, обхожу и становлюсь у окна, закрывая ей обзор.
Стараюсь не выдавать реакцию, но спокойно смотреть на ее синяки не могу. Внутри меня поднимается яростное пламя, оно рвется наружу, требуя добить обидчиков. На данный момент они зализывают раны и ждут своей участи.
Отец просил не убивать их, но я не дал ему такого обещания. Прошедшие четыре дня не принесли покоя. Перед глазами постоянно стоит картина, как эти уроды, избив мою девочку, чуть не изнасиловали ее. Потные вонючие лапы прикасались к ее невинному телу. Руки утырков причиняли Нике боль, а я должен их пощадить?
Когда я в первый день помогал ей принять ванну, крошил зубы от еле сдерживаемой злости. Невыносимо было видеть синяки на нежной тонкой коже. Готов был сорваться и добить ублюдков, но я был нужен Нике. Не мог ее оставить. Я видел в глазах Ники страх, а ее мать не могла помочь и поддержать. Первые сутки Алиса пребывала в шоке, рыдала постоянно, жалела себя, дочь. Проклинала убийцу мужа. К тому моменту врач уже уехал, и я не стал заново дергать мужика, попросил прислугу напоить Алису и уложить ее спать, чтобы не мешалась под ногами и не раздражала.
Потом вроде пришла в себя. Сидела у постели дочери, тихо плакала, когда та спала. Когда Ника просыпалась, рассказывала разные истории, чтобы вызвать улыбку.
Что-то хорошее в Алисе все-таки есть, но мое отношение к ней не поменялось…
Ловлю на себе хмурый взгляд Ники. Видимо, глубоко ушел в свои мысли, не проконтролировал выражение лица.
— Ты злишься? — спрашивает она.
— Да, на тебя злюсь, — складываю руки на груди. — Меня от этих стен уже тошнит, а без тебя я гулять не поеду, — включаю эгоистичного ублюдка. — Поднимай свой зад, или я вынесу тебя отсюда на плече, как мешок картошки. Закину в багажник, и поедем кататься, — заявляю на полном серьезе. С багажником, конечно, немного пошутил.
Я готов ее постоянно обнимать, успокаивать, уверять, что все будет хорошо, но это будет ошибкой. Нельзя ее сейчас жалеть.
— Только попробуй, — начинает злиться. — Я… я никуда не поеду.
— Кто мне помешает прокатить тебя в багажнике? — надвигаюсь на нее с улыбкой. Не хочу посеять в ней страх и панику.
— Ян, посмотри на меня, — подносит руку к лицу и начинает обводить пальцем по кругу.
— Смотрю. Ты ох…но красивая, — говорю правду. Злится, стреляет в меня взглядом.
— Ян, я серьезно. Никуда не хочу, — мотает головой.
Я вижу, что синяки на лице для нее действительно проблема. Она стесняется, что кто-нибудь увидит. Бессмысленно будет говорить, что я возьму полностью тонированную тачку.
— Тогда идем в басс, хоть какое-то разнообразие, — обвожу взглядом унылые серые стены моей спальни.