— Мне холодно, — ежась на сиденье. Самсонов молча закрывает окно. Я ем пирожное, попивая мелкими глотками кофе. Какое-то время мы едем в напряженной тишине. Я даже начинаю жалеть о своих словах.
— Если возле тебя будут крутиться утырки, я их буду калечить, — неожиданно заявляет. Из всего перечисленного мной он только это услышал? — Будем учиться слышать друг друга, — добавляет он.
Мне нечего ему ответить. Не уверена, что у нас получится. Допиваю остывший кофе, пустой стаканчик опускаю в подстаканник.
Въезжаем на территорию особняка. Встречать нас выходит Эдуард Викторович. Самсонов забирает мой рюкзак.
— Алиса немного приболела, — сообщает он. — Она еще в постели.
— Что с ней? — не скрывая охватившую тревогу. Как бы в последнее время меня ни злила мама, я переживаю за нее. Она единственный мне родной человек.
— Простыла, день-два — и все пройдет, — произносит отец Яна, подталкивая нас к дому. — Как дела, Ника? — интересуется Эдуард Викторович.
— Все хорошо, — отделываюсь дежурной фразой.
— Ты опять похудела, — констатирует факт отчим. — Тебе нужно хорошо питаться. Учеба это умственный труд, а он самый сложный. Ника, тебе нужно хорошо питаться, а то ты заболеешь, — привлекает внимание Яна своим замечанием.
— Хорошо, — стараюсь улыбнуться. С питанием пока не очень, но я надеюсь, что все изменится, если я заберу с собой банковскую карту.
— Вам лучше переодеться, — замечает мокрый рукав Яна.
Воспользовавшись предложением, убегаю в свою спальню, забрав у Самсонова рюкзак. Поднявшись в комнату, первым делом ищу карточку. Спустя полчаса понимаю, что ее нигде нет…
Глава 44
Ника
— Самсонов, проваливай, — отталкиваю локтем от себя прижавшееся к спине тело. — Как ты попал в мою комнату? — шиплю возмущенно.
— Воспользовался дополнительным комплектом ключей, — ему весело, он и не думает убирать руку с моей талии. Между нами теплое одеяло, но вряд ли это станет для Яна препятствием.
Он весь день вел себя подозрительно хорошо. Ни разу не уколол мою маму, хотя ехидную ухмылку порой можно было заметить на его лице. Его отношение к ней вряд ли когда-нибудь изменится, я понимаю, что он только ради меня не показывает истинного отношения…
— Перестань брыкаться, пока по яйцам мне не попала, я не уйду, просто расслабься и спи, — фиксирует мое тело в крепких объятиях.
— Иди спать к себе, я не буду брыкаться, — зло выговариваю. Я не хочу с ним спать, знаю, чем может закончиться пробуждение, на это и рассчитывает Самсонов.
— Я хочу, чтобы ты брыкалась и стонала подо мной, — шепчет в ухо, обжигая горячим дыханием. Целует в ухо, захватывает мочку губами. Запустив по телу волну мурашек, он умело разжигает в крови пожар.
— Если ты не прекратишь, я буду кричать, — повышаю голос.
— Кричи, — через сжатые зубы. — Я хочу слышать твои крики и стоны. Готов всю ночь доводить тебя до оргазмов, чтобы ты сорвала голос, — толкается эрегированным членом сзади, одеяло — слишком тонкая преграда. Низ живота стягивает от возбуждения. Невозможно оставаться рядом с ним холодной воблой. Все разумные доводы испаряются от его пошлых обещаний, влажного языка на моих скуках, крепких объятий…
Если так продолжится, я уступлю Яну. Я не хочу, чтобы нас связывал только секс. Он будет творить, что ему вздумается, а я буду сидеть дома, ждать его?
— Помоги… — мой крик гасят его губы. Язык ныряет в рот, не дает возможности позвать на помощь. Несколько минут я пытаюсь сопротивляться, бить его через одеяло, кусаться и отворачиваться от поцелуев, но быстро теряю силы.
Как только я сдаюсь, Яне перестает зло терзать мои губы. Поцелуй становится нежным, сладким. Развернув к себе, нежно целует мое лицо, словно хочет успокоить, а не возбудить.
— А теперь постарайся уснуть, тебе нужно отдохнуть, — голос просел, словно у заядлого курильщика. Я тоже возбуждена, но не настолько, чтобы мучиться бессонницей, а у кого-то явно будет непростая ночь. Сам виноват, я не звала его в гости. — Засыпай, Ника, — убирает волосы, открывая лицо.
Не представляю, как уснуть под его пристальным взглядом. К себе Ян не уйдет, если я продолжу его прогонять, все может закончиться исполнением его обещаний. Ему непросто дается воздержание.
Закрываю глаза. Стараюсь расслабиться, дышать спокойно, но очень долго у меня ничего не получается. Я чувствую его близость каждой клеточкой кожи, слышу неровное дыхание, которое ласкает кожу лица.
— Ника, ты не спишь, — шепчет Самсонов.