— К весне подготовимся основательно. Я думаю попросить сельчан отдать нам в стадо будущее всех телочек, родившихся у домашних коров. Не сейчас, конечно. Сейчас пусть растут в своих хлевах, а по весне с травой зеленой, снова свой скотный двор завести. Купить сразу стадо не под силу, а вот расплатиться за телочек возможность будет. Точно так же и с поросятами. Все равно на базар повезут. Так их в своем скотном дворе акционерном оставят, а от первых приплодов будет возврат занятых поросят. Село было маленькое, все хотели, чтобы оно приняло былое величие, и не видели убытков от поставленной задачи.
Дела пошли в гору. На рынке продавец сельхозпродукции по неделе ночевал. Только на понедельник домой возвращался. С медом, шишками, ягодами дальше ездили, хотя и на станции Пролетарской у вагона, многие покупали диковинные сувениры, везли с собой в столицу и еще куда-то. Сельчанам было не важно куда попадут их изделия, пока нужно было срочно уйти от банкротства.
Алексей вернулся из командировки утром, часов в 10. Он купил подарки дочери и очень спешил. После увиденного в газете, он не звонил, боялся сорваться и навредить еще более создавшейся ситуации.
Открыл дверь, обошел все комнаты. Никого не было.
— Наверное в школе, доченька, — подумал он.
Срочно поехал в управление и там ему было дано новое задание. Те документы, которые они привезли с Дягилевым и кулон, найденный Алексеем, решили вопрос в сторону продолжения поисков, но уже среди населения. Циркуляры во все города с описанием могущего появиться товара в скупках, у ювелиров, были разосланы.
— Алексей Николаевич! Вам снова придется вернуться туда. Обстоятельно поговорить с населением, может кто-то что-то и знает об украденных драгоценностях. Теперь можно об этом говорить в открытую. Ищем государственное достояние.
— Опять моя дочь одна остается.
— Вы, полковник, как мать единственного дитя рассуждаете.
— Но я и есть пока у нее и мать и отец в одном лице.
— Не прибедняйтесь, я читал в газете материал о вашей девочке.
— Это утка.
— Но неплохая. Мать и дочь смотрятся великолепно.
— Оставим личные дела в стороне. Когда выезжать?
— Завтра.
Получив все соответствующие документы, Алексей отправился домой. К этому времени Аленка должна была придти из школы.
В доме было пусто. Он набрал номер телефона Алисы.
— Здравствуйте. Это я — Алексей. Где моя дочь?
— Не знаю, — ответила Алиса и заплакала. — Я сейчас приду к вам и все расскажу.
Она пришла и начала рассказывать как все было, без утайки. Алексей слушал и думал, как ему теперь разыскать и вернуть дочь.
— Вы точно знаете, что ее у Нонны Сергеевны нет?
— Точно. Аленка не захотела с ними разговаривать и меня тоже выгнала, а сама ушла из дома.
Первой мыслью было разыскивать ее через милицию. Он поднапряг свой отдел, дал фотографию девочки, свой телефон и начал собираться в аэропорт.
— Вы мне сразу же на сотовый, пожалуйста, сообщайте, если будут новости.
Что я скажу Анне, дедушке? Как объясню ее исчезновение?
В Пролетарском райотделе ему рассказали, что девочка была доставлена сюда с провожатым и под расписку вручена дедушке.
Алексей позвонил в отдел и попросил дать отбой по розыску ребенка. На машине райотдела он выехал в Демьяново. Подъезжая к дому, Алексей еще издали увидел, что на крыльце сидит Сидор Никитович и рядом с ним его дочь. Как только машина остановилась, Аленка увидев Алексей, вместо приветствия убежала в комнаты.
— Здравствуйте, Сидор Никитович!
— Здравствуй, Алексей Николаевич! Видишь, как тебя дочь встречает. А все потому, что обиделась она на тебя.
— Почему?
— Не сказал ты ей правды, что отцом являешься. Чужим дядей представился. А там дамочки ее уму — разуму без тебя обучали.
— Дал я ляп действительно, но она ребенок, не должна бы долго зла держать?
И действительно вскоре любопытный нос показался в щелку двери, один синий глаз подглядывал за сидящими на крыльце. Алексей Николаевич нарочно встал и громко, чтобы слышала Аленка, произнес:
— Ну что ж, Сидор Никитович, если меня не желает видеть моя дочь, поеду я назад, хоть и устал, отдохнуть надеялся.
— Я желаю тебя видеть, — проговорила малышка и обхватила ручонками наклонившегося к ней Алексея. — Просто ты врун, и те тетки все вруньи.