— Предатель! — заорал на него отчим и дал своему отпрыску оплеуху.
— За что? — запротестовал внук. — Он правильный дед, если пожелал поделиться наследством.
— Предатель! — крикнул Андрей, муж Клавдии. — Я ее голую и босую подобрал, воспитывал ребенка как родного. А ты, негодный, захотел меня променять на чужие деньги?
— Почему чужие, мои, я отпрыск вашего рода и не хочу сшибать десятку у бабушки.
— Замолчите идолы, — встряла бабушка. — Давайте все по порядку обсудим. Где виновник?
— Я его спрятал, — сказал Миша. — Опасаюсь за его жизнь. Как никак являюсь его личным телохранителем.
— Ого, — снова произнес с завистью внук. — Тут штанов приличных не имеется, а родители отказываются от законного богатства.
— Я тебя убью, щенок! — завопила Клавдия. — Это тебя твоя мать научила на чужое богатство рот разевать?
— Бабушка, а тебя твоя мать научила в нищете лапу сосать?
Второй подзатыльник усмирил бунтаря. Но ненадолго. Через пару минут молчания внук заявил:
— Это нарушение прав человека. Вы не можете меня лишить законных благ. Будете сопротивляться, я уеду с дедом.
Поднявшуюся для физической расправы с неугомонным отпрыском мать, удержали мужчины. Теперь за ее стулом стояли двое, Миша и муж.
— Клавдия, вы должны выслушать все доводы обвиняемого, который сейчас содержится в изоляторе, находящемся в коровнике и мы должны привести его сюда для дачи показаний.
Миша произнес речь и немного успокоился. Вроде бы женщина вела себя нормально.
— Хорошо, выпустите его из сарая, но близко ко мне не подпускайте.
Ввели обвиняемого. Внук с любопытством смотрел на плененного деда. Григория усадили с противоположной стороны стола.
— Говорите, — приказала баба Вера.
— Я признаю свою вину.
— «Повинную голову с плеч не рубят», — вступился внук. Дед благодарно посмотрел на него.
— Я получил богатство, сам того не ожидая. И решил помочь вам.
— Мне не нужно от тебя ничего, — решительно повторила Клавдия. — И чем скорее ты уберешься отсюда, тем гарантированнее, что твоя голова останется сидеть на собственной шее.
— Нам действительно ничего от вас не нужно, — продолжил ее мысль муж.
— Очень даже нужно, — заявил внук. — Согласно Гражданского Кодекса вы не имеете права лишать меня моей собственности, которую хочет подарить мне дед.
— А я не знаю, как поступить, — в раздумье заявил сын Григорий. По этике, не дающей в жизни ни гроша, я должен отказаться от предложенного мне наследства. По жизненной ситуации я буду дураком, если не приму этих денег.
— Разве тебе будет хуже, мама, если у меня появится собственное предприятие, хорошая машина, стабильная жизнь, при которой я могу стать сам работодателем и помочь многим бедствующим, предоставив им работу.
— Хороший сын, — подумал обвиняемый.
— Дед, а сколько ты предполагаешь дать нам денег?
— Пять миллионов.
— Ого!
— Долларов, — добавил Миша.
— Ого-го, и ты еще чего там бормочешь, маманя? И когда это может произойти?
— Сейчас, немедленно. Я выпишу чек. А пятьдесят тысяч баксов на мелкие расходы выдаю наличными.
— На мелкие расходы пятьдесят тысяч баксов?
Неугомонный внук нарушил все отказы Клавдии. Ее муж тоже был не против свалившегося наследства. В конце концов, он же вырастил сына. Его, свалившегося на голову миллионера.
— А что я получу? Все, как понимаю, денежки дед отдаст моему папане?
— И тебе тоже, золотой внук. Ты защитник деда, а защита оплачивается дорого.
— Куркули вы, — подытожила баба Вера. — Обрадовались, забыли, как жили.
— А зачем же продолжать так жить, если есть возможность изменить все к лучшему? Искусственную нищету оставить?
Все закончилось перемирием. Выписан чек, выданы наличные. Никто не был обижен.
А внук получил на собственные расходы по мелочи сто тысяч рублей и теперь отплясывал лихо от радости вокруг смущенного деда.
— А это тебе на совершеннолетие. Книжечка стоимостью миллион баксов. Идет?
— Едет, а не идет, — выхватив книжку из рук деда, — прокричал внук. — И прочитал вслух:
— На предъявителя.
Назавтра баба Вера совсем смирилась с охальником, околпачившим девчонку и оставившим ее на произвол судьбы. Старость ее теперь была обеспечена чеком, который она положила за икону. Перекрестилась и подумала:
— Побольше бы таких охальников.
Провожали гостей все, кроме Клавдии. Она не вышла из дома и не пожелала попрощаться с Григорием.
— Знаешь почему? — как бы читая его мысли, спросил Петрович?