Сунув ноги в растоптанные тапочки, он открыл дверь и впустил гостью.
— Не поздновато? — спросил хозяин.
— В самый раз, — ответила она, входя в комнату.
Оглядевшись по сторонам, удивленно отметила:
— Да у тебя как у хорошей хозяйки все прибрано.
Саня промолчал. Он стоял, скрестив руки, в ожидании объяснений о причине столь неожиданного визита.
— Удивляешься, что пришла?
— Да.
— «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе», — слыхал про такое. — Или к тебе вообще никто не заходит.
— Бог милует.
— Вот ты как относишься к гостям.
— С чем пожаловали?
— Зови меня на ты. Я ведь не старуха какая.
— Вы — уважительнее.
— А мне может как раз и не нужно твое уважение, — сказала она, и, на ходу снимая куртку, подошла к нему вплотную.
Саня отступил к печи, широкой, теплой.
— Мне что же с тобой в догонялки играть прикажешь?
— Не знаю. Объясните причину вашего прихода.
Она вновь подошла, надвинулась на него и обвила его шею руками. Саня задохнулся от возмущения. Он попытался снять ее руки со своих плеч, но женщина неожиданно впилась в его губы так, что у него перехватило дыхание. Он не почувствовал призыва к близости с ней и отодрав ее руки от своей шеи, ловко перескочил к столу.
— Да ты никак импотент, Никудышный?
— Считайте, как хотите.
— Что ни разу с бабой не переспал, глупый.
— Вам нужно уйти, — сопротивлялся Санька.
— И не подумаю. Сейчас мы с тобой ляжем спать.
— Тогда я ухожу, — решительно заявил он и, схватив одежонку, выскочил на улицу.
В комнате раздались рыдания. Плач звучал громко и продолжительно. Он стоял возле дома и ждал, пока гостья выйдет во двор. Через некоторое время она выбежала и, подбежав к нему, влепила пощечину.
— Никудышный ты был, Никудышным и остался.
Саня потер щеку и неожиданно для себя, рассердившись, произнес:
— Я не бык, которому корову привели на случку.
— Ты подлец, заморыш, импотент, — наградила Феня отказавшегося от нее парня и побежала бегом. Видно самой стало стыдно.
Но оказалось, что это не так. Женщина жила она по принципу: «Стыд — не дым, глаза не выест».
Назавтра вдовушки встретили его на работе улыбочками и ухмылками. А самая бесшабашная бабенка Людка спросила его громко, чтобы слышали все:
— Ну как, сердечный, не изнасиловала тебя наша барышня? Может там у тебя в штанах ничего не имеется? И ты зря брюки носишь?
В это время Саня доставал из стога солому. Он увидел, как Людка направляется к нему вместе с Феней и обе улыбаются похабной улыбкой.
— А мы сейчас с тебя штаны-то сдернем и поглядим, что там за штуковина неработающая, да и починим тебе ее.
Намерения Людки были откровенно понятны. Она остановилась прямо перед ним и вместе с Феней, протянули к нему четыре руки.
Саня, развернул вилы острием назад, чтобы не поранить охальниц и черенком ткнул в пузо нахальной бабенке так, что она опрокинулась на землю, увлекая за собой товарку. Хохот прекратился. Но злобный Людкин взгляд был хуже смеха.
Саня понял, что нажил лютого врага и сегодняшняя сцена этим не закончится.
С этого дня две подруги его больше не замечали и не приставали с разговорами сексуального порядка. Прошло более двух недель и все, забыли о «шутке» вдовушек.
Вскоре позвонили в совхоз из больницы и попросили приехать за Степанидой. Ее выписали. Директор дал ему свой газик и он привез Степаниду домой.
Только теперь Саня понял, что значит быть, беспомощным человеком. Ему пришлось на руках вносить в машину и выносить из нее сухонькую, казавшуюся лишившуюся веса Степаниду. Она держалась за его шею, пока он нес ее в дом. Осторожно положил на кровать, подготовленную заранее, раздел ее, укрыл одеялом.
— Как теперь мы с тобой жить будем, сынок? — проговорила казавшаяся старухой женщина, хотя ей было всего пятьдесят лет.
Всхлипывая, вытирала слезы и неожиданно спросила:
— Может ты не захочешь теперь у меня жить, я не буду в обиде, кому нужно за инвалидом ухаживать. Ни ноги, ни руки не слушаются.
Он присел перед ней на корточки и сказал неожиданно для себя ласково:
— У меня никого нет кроме вас, как же я вас оставлю? Будем жить как и жили. Я буду работать, хозяйство вести и за вами ухаживать.
— Обидно, — заплакала она навзрыд, — свои дети есть, а ухаживаешь ты за мной. Надо бы отписать сыну и дочери, что я больна. Может приедут, да к себе заберут, чего тебе с колодой возиться, ни на что непригодной. Я ведь даже картошку почистить не могу, в нужник сходить. Ты, Саня сходи к фельдшеру, она у нас молоденькая, но хорошая, может посоветует как быть с такими делами, как по нужде справиться.