Вдруг слышит разговор идущих людей, так как голоса приближались к тому месту, где он сидел. Остановились на пригорке над ним прямо. Но им его не увидеть оттуда, ни сверху, ни сбоку, ни спереди от реки.
— Может хватить нам с вами в холуях ходить? — послышался голос хриповатый, видно от курения.
И табачком сигаретным запахло.
— Что ты предлагаешь?
— Взять эту бабу, что под Лизавету косит, допросить с пристрастием, пусть, стерва покажет, где оно все зарыто.
— Ты думаешь она знает?
— Думаю, да.
— Ошибаешься. Хозяин бы давно уже объявился в этих краях. Нет он шастает по северу. Видно все-таки там находится захоронка. Чего не хватает для того, чтобы это место найти?..
— Совсем немногого. Знать, где клад зарыт.
— Может все это блеф? Выдумки? Сказки?
— Стопроцентная правда. Помнишь, когда еще Гдлян с Ивановым и всеми там шерстили бывшие республики, сокровища были отправлены тремя машинами на вокзал. Тогда я сам лично грузил особые ящики в вагон. На сундуки похожие, только квадратные. Расписные. Но я лично только из одной машины. Остальные грузили другие. Когда заваруха в Пролетарском районе на станции вышла, меня тоже хотели шлепнуть, ранили, да видно смерть моя опоздала, я свалился в яму и остался живым. Темно было и им искать некогда было, да они сказали кому-то:
— Живых не осталось?
— Вроде нет.
— А охрана?
— Все готовы.
— Начальник поезда?
— И он, и двое из почтового, где груз был, всех порешили. Даже двух пассажиров, которые проснулись и смотреть начали, что происходит?
— Дежурный по вокзалу?
— У себя в кабинете, возле стола валяется.
— А как с грузом успели?
— Так сначала погрузили, а потом уже упокоились.
— Так вот они разговаривали, а я случайно, получивший пулю в плечо, вместо головы, выжил.
Много лет прятаться приходилось. Я уже по трем местам все облазил. Наших никого. Карты нет. Может и здесь ничего не найдем. Теперь ты все знаешь. Нас мало. Вместе с тобой трое. Если и разыщем все, то куда деваться с грузом? Правда говорили, что его разделили на четыре части и здесь должна быть только четверть.
— А если пока ты раненый неделю, говоришь скрывался, могли и дальше вагон умчать, на другую станцию?
— Могли, конечно. А могли и сюда вывезти машинами. Такой разговор был.
— Куда?
— Прямо в деревню. Пустых домов много, мест в лесу тоже, охотничьи домики опять же. У них карта было, где груз захоронить надо.
— Нам к чему цацки нужны?
— Обменяем на валюту.
— Где мы ее найдем?
— Найдем. Я пару человек знаю, которые с руками оторвут те погремушки. Сбыт есть. Хозяин московский обеспечит.
— Пулей, как тогда?
— Не боись, мы что-нибудь придумаем. Сначала надо разыскать захоронку. Я боюсь, что те, кого нашли скелетами тоже были нашими.
— Так скелетов уже столько в разных местах понаходили?
И то правда, но могли попасть и те, кому было известно о грузе.
В числе знавших карту назначения была женщина, вполне возможно, Елизавета, иначе чего городская с головы до ног в село приперлась?
— А ту, Федосью, кто порешил?
— Тебе зачем знать это? Наши.
Они постояли и к ним присоединился третий голос.
— Пора, мужики, мне нужно в район, я вас подброшу.
Голос чисто прохватиловский. Ну со всеми его интонациями.
— Не может быть, — подумал Саня. — Я ошибся, — убеждал себя он.
Вся троица вскоре удалилась и Саня, забыв про рыбалку выбрался из укрытия. Он увидел на лесной дорожке вездеход Прохватилова и сомнения его исчезли. Домой шел и боялся.
— А ну, как еще кто там есть и увидит его. Не дай Бог притащится да его народу в избе беды наделает.
Домой несся сломя голову. Даже все дары леса, что насобирал, оставил там, у реки. Он пока понятия не имел, что ему делать? Знал одно, что ту, настоящую Лизавету, которую Федосьей звали, убили и теперь этой, другой, тоже грозит опасность, но она, как он понял, тоже ловить золотую рыбку сюда приехала.
Дома все было спокойно. Он никому ничего не сказал. Боялся, если кто проговорится, конец им всем.
— Поживем — увидим, — решил он и занялся хозяйством.
СЕМЕЙНЫЕ СТРАСТИ
Все застыли в изумлении. Она вошла в зал, где проходило празднование Дня Милиции и внимательно осмотрела, остолбеневших перед ней молодых офицеров, да и тех кто был постарше. Правда, в рукава последних крепко вцепились присутствующие рядом с мужьями жены и недовольно поглядывали на возмутительницу спокойствия.