Нил Сорский и «заволжские старцы», по мнению автора, хотели использовать поворот к традициям монашества пустыни, чтобы установить дистанцию между монашеством и миром. Они старались привлечь еретиков в свою веру вместо того, чтобы преследовать их и подвергать физическим наказаниям. Архиепископ Геннадий и Иосиф Волоцкий хотели видеть церковь, которая служит обществу, организует и ведет его духовно вплоть до подобия испанской инквизиции. Иван III й его окружение стремились к господству знания, ведению тайных наук, стремились к постижению «глубин мира»[210].
В своих статьях 70–х гг. Лилиенфельд пересмотрела и свои взгляды на ересь. В центре ее пристального внимания оказалось мировоззрение «начальника еретиков» — Федора Курицына. Расшифровывая его «Лаодикийское послание», она пришла к выводу, что самым подходящим вариантом толкований понятий «Лаодикийского послания» является то, что они унаследовали каббалистическую традицию. Исследовательница предположила, что Федор Курицын имел большое влияние на Ивана III главным образом благодаря своим «хитростям» — знаниям «тайных наук». Занятия астрологией, алхимией, некромантией, криптографией были характерны для всех европейских дворов того времени, что является отличительной чертой Ренессанса, по мнению Лилиенфельд. Сходные ренессансные явления она увидела на Руси в «ереси жидовствующих», мнение о сути которой она уже изменила по сравнению со своими ранними работами: «Поскольку использование шифров… было связано в те времена с алфавитными спекуляциями Каббалы, то не удивительно, что лиц, занимавшихся этим, подозревали в «жидовстве». Их противники (автор имеет в виду сторонников архиепископа Геннадия. — Е. Р.) — люди без специальных знаний, без того гуманистического образования, которое было у обвиняемых»[211].
В статье «Иоанн Тритемий и Федор Курицын» Лилиенфельд сделала робкую попытку связать идеалы так называемых «гуманистов» и преподобного Нила Сорского: западный гуманист Иоанн Тритемий, к которому близок по своей идеологии его современник Федор Курицын, также осуждал богатство монахов и монастырей, редактировал жизнеописания древних святых и создал свой монастырь, реформируя монашество в духе древних идеалов, как и Нил Сорский[212]. Так опосредованно Лилиенфельд нашла «точки соприкосновения» между еретиками и Нилом Сорским. Оценивая ересь и отношение к ней преподобного Нила Сорского, Лилиенфельд, в конечном счете, вернулась к старой традиции историографии в этом вопросе. Нужно заметить, что эта традиция обладает редкой устойчивостью. И. Граля в своей последней монографии нашел преемственность между взглядами еретика Матвея Башкина, последователями «ереси жидовствующих» и сторонниками Нила Сорского: «Матвей Башкин стоял во главе тесно связанного с беднейшим монашеством и крестьянскими кругами движения, представляющего собой рецидив подавленной в конце XV в. ереси жидовствующих. Возобновление иудаизма было продиктовано политическими реалиями, а именно крупным богословским спором, потрясшим основу московской церковной организации в первой половине XVI в. Спор между осифлянами, приверженцами доктрины Иосифа Волоцкого (апологета московской теократии, выступавшей за гармоничное сотрудничество светской и духовной властей и крупную церковную собственность) и сторонниками взглядов ученого отшельника Нила Сорского, так называемыми нестяжателями, оригинально решенный постановлением соборного суда 1532 г. в пользу первых, вопреки намерениям высшей церковной иерархии, не закрыл проблему. Угольки бунта против авторитарного правления осифлян тлели в кругах бедного монашеского клира — особенно странствующего и старцев из заволжских районов»[213].
Проблеме нестяжания посвящены работы американского исследователя Д. Островски. Оценивая источники, касающиеся вопроса о секуляризации церковных земель, автор пришел к выводу, что разногласия государства и Церкви по этому вопросу датируются временем не ранее 30–х гг. XVI в. По мнению Островски, на соборе 1503 г. решались проблемы, касающиеся только церковной дисциплины: источники, в которых сообщается об этом, датируются той же декадой, что и собор, не содержат исторических ошибок и находятся в официальных сборниках (например, в ВМЧ); источники же, касающиеся секуляризации, встречаются лишь в списках, датируемых временем не ранее 1560–х гг., содержат исторические ошибки, противоречат друг другу и не обнаруживаются в официальных сборниках[214].
214
Островски Д. Church Polemics and Monastic Land Acquisition in Sixteenth Century Muscovy // SEER. 1986. Vol. 64. № 3. P. 356.