В «чудесах» открывается смиренный характер святого. Поразительно, но он приходит на помощь людям, которые ему не только не молятся, не служат молебнов, но и вообще ничего о нем не знают. Некоторые «чудеса» носят, казалось бы, совсем обыденный, неявный характер. Может быть, поэтому множество таких историй просто не записали. Сами монахи Нилова скита заметили об этом так: «О многих чудесах преподобного отца нашего Нила не нашли записанного, только свидетельства о нем во многих местах. И мы, грешнии тоя пустыни монахи, видехом премногие чудеса».
Сретенская свеча, затепленная старцем Нилом на Соре, дала свет многим русским обителям. Анзерский скит на Соловках был устроен по образцу Ниловой пустыни. Основатель Саровского монастыря иеросхимонах Иоанн (Федоров) написал свой устав, основываясь на духовном опыте преподобного Нила. В Нямецком монастыре Паисия Величковского и в скиту старца Василия Пояномерульского изучали и переписывали творения Нила Сорского. Оптина пустынь, ставшая знаменитой благодаря своим традициям старчества, в 1849 году осуществила первое издание сочинений Нила Сорского. И повсюду изучение творений старца Нила сопровождалось возобновлением и расцветом духовной жизни. Ныне, справедливости ради надо сказать, Нил Сорский — полузабытый святой. Трудно найти в Москве такой монастырь, где бы святого поминали на отпустах даже в день его памяти — 7 (20) мая. Однако Нил Сорский ждет своего читателя и продолжает спасать людей.
Часть 1. Начало пути
О дьяках Майковых
Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых и на пути грешных не ста.
В истории жизни любого замечательного человека особый интерес вызывают первые три главы: родители, детство, отрочество. Писатели-биографы уже давно открыли, что оригинальность личности восходит к начальной поре ее становления. В житиях святых, однако, рассказ о детстве и отрочестве святого, как правило, отсутствует: агиографы стремятся показать своих героев, прежде всего, как великих подвижников, мирские же обстоятельства их жизни представляются им временными, скоропреходящими и потому малозначительными. Чаще всего они ограничиваются скупыми сведениями о том, из какой семьи происходил святой, как звали его родителей, был ли научен грамоте.
В случае с Нилом Сорским мы лишены даже этих кратких рассказов, поскольку Житие святого не было написано в древности. Однако не все так безнадежно. Историк всегда найдет возможность для реконструкции прошлого. Монастырская запись о преставлении старца Нила сообщает, что он скончался в 1508 году в возрасте 75 лет. Путем простого математического вычисления получаем дату его рождения: 1433 год. Как назвали будущего святого в крещении, неизвестно. Поскольку монахам часто давали имена, начинающиеся с той же буквы, что и мирское имя, или по созвучию имен, некоторые историки XIX столетия предположили, что до пострига преподобного Нила звали Николаем. Но это только предположение.
О своем родстве и близком знакомстве с именитыми людьми Нил Сорский всегда умалчивал. «Есть и такие, — говорил он впоследствии, — что кичатся, происходя от известных в миру родителей, или имеют родственников среди преимущественных в славе мира, или кто сам в каком-то сане или в чести в миру был, — и это все безумие. Это ведь скрывать подобает. Если же кто-то в жительстве отречения своего будет принимать славу и честь от людей, — это постыдно. Им подобает скорее срамить себя, нежели возвышать. Ибо кто этим себя прославляет, — слава их есть стыд»[1]. Сам себя он, перефразируя Житие древнего святого Симеона Столпника, называл «невеждой и поселянином». Однако из торопливых записей монаха Германа (Подольного), с которым Нил был дружен, известно, что у старца был брат Андрей Федорович Майко, дьяк великих князей Московских Василия II и Ивана III.
Родственные связи могут многое рассказать о человеке, поэтому повесть о Ниле Сорском мы начнем с биографии его брата. Фамильное прозвище Андрея — «Майко» — образовано, вероятно, от имени собственного: имя Майко было употребительным на Руси в XVI веке. Например, в списке боярских детей, имевших в 1537 году свои дворы в Ярославле, упоминается некий Майко Грезнов. Отсутствие же фамилии у Андрея может свидетельствовать о его незнатном происхождении[2], ибо выходцы из родовитых семей к тому времени фамилии уже имели. Род его занятий тоже, казалось бы, говорит о невысоком положении на социальной лестнице. Как правило, дьяки Московской Руси происходили из так называемых «детей боярских». Последние представляли собой низший слой знати, служившей за поместье. Другими словами, «дети боярские» являлись предшественниками дворян. Однако в данном случае мы, скорее всего, имеем дело с неким исключением. Известно, что Майковы водили знакомство с самыми аристократическими семействами Москвы: Всеволожами, Сорокоумовыми-Глебовыми, Патрикеевыми. Исторические разыскания подтверждают, что иногда среди дьяков встречались представители боярских фамилий и захудалых княжеских родов из ликвидированных удельных княжеств. Так, например, считается, что дьяки Федор и Иван Волк Курицыны происходили из детей боярских, однако, возможно, имели более знатное происхождение, так как их двоюродная сестра была замужем за князем Федором Ивановичем Стригиным-Оболенским[3].
1
2
3
См. об этом: