— Да, кажется, ничего не сломала.
Марори поняла протянутую руку, приподнялась, озираясь по сторонам. Похоже, эта странная удача снова им не изменила – никакого переполоха, а отсюда так и вообще не видно ни единой живой души. И заманчивая дверь так соблазнительно близко, что можно рассмотреть шероховатости надписи на зеленой лампе.
— А ведь я могла сейчас лежать в постели со Ноттом и заниматься кое-чем более приятным, чем выковыривать всякую дрянь из своей задницы. – Хель раздраженно отряхнулась, попыталась было сделать шаг, но, охнув, припала на правую ногу.
Только этого им и не хватало.
Марори с Кенной, придерживая ее подмышки, спустились с насыпи в безопасное прикрытие ржавых баков. Пытаясь развернуться, Кенна неосторожно зацепила один из них и тот, с глухим стуком, перевернулся. Из отверстия вылилась красная вязка лужица.
— Корова неповоротливая, - корчась от боли и недовольства, прошипела Хель.
— Закрой рот, - проговаривая каждый звук, приструнила ее Марори.
— Это … кровь?
— Да, - Марори не стала щадить ее чувства. Не сейчас, не в этом месте, где слабость равносильна гибели. – И там тоже.
В дверь как раз выезжал тягач, уставленный тремя слоями этих бочек, но закрученных и помеченных светящейся маркировкой.
«Они их перерабатывают», - вспомнились слова Ниваля.
Мысль о том, что и Марроу превратился в корм, ударила в затылок, словно стальной молоточек: прицельно точно и невыносимо больно.
— Не время бояться, Кенна. Ты с нами, значит, так или иначе должна прикрывать наши спины. Мы все – друг за друга. Все будет хорошо. Мы заберем Марроу и сбежим до того, как обнаружат пропажу.
— Ну или кости Марроу, если только их тоже не пускают в расход.
Кенна все-таки взяла себя в руки и занялась осмотром ноги рогатой напарницы. Как бы той ни хотелось выглядеть невозмутимой, но пока Кенна ощупывала лодыжку, Хель то и дело вздрагивала и морщилась.
— Она не пойдет дальше, если ей не оказать помощь, – вынесла вердикт Кенна.
— Ты можешь помочь?
— Могу, но мне нужно время.
— Сколько?
— Около получаса, может, больше. – Кенна попробовала подхватить прозрачную, тонкую нить плетения, и резко одернула пальцы, словно тронула высоковольтный провод. – Больше, намного больше.
— Я смогу, ерунда, - отмахнулась от ее заботы Хель, попыталась подняться – и снова с оханьем села.
— Не сможешь. – Марори подтянула лежащую рядом тамакату, распрямилась. – Я пойду сама, а на обратном пути заберу вас.
— Вообще с ума сошла? – громким шепотом взъелась Хель. – Эта твоя храбрость ни к черту никому не сдалась. Если мы пришли все вместе, то и дальше пойдем тоже вместе.
— Обязательно, но на обратном пути.
— Это ловушка, Марори, - поддержала рогатую Кенна. В ее глазах стоял такой дикий ужас, что Марори не выдержала и отвернулась. Оставлять ее здесь казалось бесчеловечным.
— А лучше уходите. – И почему она сразу об этом не подумала? – Хель сможет сделать Разрыв.
— На который сбегутся все порождения и немертвые в округе.
Марори передернула плечами. Пусть решают, она свой выбор сделала.
Это место странно давит на нее, гасит и растирает в порошок эмоции. Отчаяние, надежда, вера – все стирается чьей-то невидимой рукой, словно отпечатки на запотевшем стекле. Нужно спешить, пока ей не стало совсем безразлично. Пока она не превратилась в болванку, которую тоже разольют по ржавым бочкам.
Время вдруг стало вязким, до невозможности растянуло диапазон между ударами ее сердца. Она просто шла на мигающую зеленую кнопку, словно бабочка – на свет. Несколько шагов – и все она уже толкает створки вперед, тянется к чему-то, что манит ее по ту сторону.
«Кенна была права – это ловушка».
Последняя отрезвляющая мысль гаснет, как пламя свечи – и, одновременно с этим, по глазам с ужасающей силой бьет яркий свет.
— С возвращением, моя дорогая, - произносит до боли, до ужаса знакомый женский голос в шорохе трепещущих крыльев. – Прости за это, но я вынуждена… Чтобы мы были вместе.
Крээли? Но… почему у нее нож?