— Опасное колдовство ты используешь, малец.
— Не опаснее Октара, — сказал Велизарий и потупил взгляд.
— Отныне ты будешь моим новым телохранителем.
Зима подходила к концу. Занимая шестой месяц место второго телохранителя Атиллы, Велизарий приобрел кроме огромного влияния, и истинное уважение сослуживцев. Сам он проникся почти безоговорочным уважением к Атилле, ибо видел того теперь с другой стороны. Вождь гуннов, сверх собственного языка, ревностно стремился овладеть и всеми другими. Он знал многие славянские наречия, легко общался с готами и римлянами. Даже по-гречески, он говорил свободно и без запинки. Такие навыки позволяли Атилле успешно вести переговоры со всеми. И хотя страх перед его войском был чрезвычаен, но все же условия заключенных с Римом договоров поражали Велизария. Он теперь точно знал, что некогда великая империя, теперь данник другой империи — гуннов. По договору с Атиллой римляне обязывались платить ежегодно огромную дань. Они старались показать, будто принимали эти условия по доброй воле; но чрезвычайный страх, объявший их правителей, заставлял их принимать охотно всякое требование, как бы оно ни было тягостно. Сверх этого Аттила требовал, чтобы римляне выдали всех бывших у них военнопленных: гуннов, скифов, сарматов, славян. Такое хорошее отношение ко всем своим воинам, возвеличивало вождя гуннов еще больше. Но с другой стороны, порою могущество до того увлекало Атиллу, что он не терпел никаких решений, как бы они ни были справедливы, если они не склонятся к его пользе.
Большую часть времени Велизарий проводил в огромном роскошном шатре Атиллы или рядом с ним. Снаружи он охранялся толпой гуннов, приказы которым отдавал Мундзука. Велизарий же был поставлен следить за тем, чтобы ближайшее окружение Атиллы, не плело против него заговоры. Особенно приходилось следить за колдуном по имени Руг. Он был очень силен в заклинаниях и умен, как советник. Но вождь гуннов не слишком ему доверял, так как Руг был хорошим другом его брата Бледы. С тем у Атиллы были очень непростые отношения. Иногда Атилла жалел, что поссорился из-за какого-то пустяка с прошлым колдуном-советником, а вместе с тем и лучшим своим другом по имени Эрнак. Он запретил тому ходить с гуннами в походы на запад. Атилла несколько раз хотел отменить указ, но все же не решился отказаться от своего первоначального решения, считая что такое могут принять за слабость. К шатру часто приезжали с подарками, со всего Рейна. Помимо платы дани, местные правители старались заручиться у вождя гуннов и поддержкой в междоусобных раздорах. Но такое его не интересовало. Все подобные дела, он старался скидывать на Стефана.
Порою, Атилла любил устраивать пиры прямо в своем роскошном шатре. Скамьи расставляли по обе стороны; в самой середине садился на ложе Аттила.
Виночерпцы, подавали всем чаши, следя чтобы каждый присутствовавший, перво-наперво помолился о здоровье своего вождя, прежде чем выпьет.
Позади Атиллы было еще другое ложе, за которым располагалась его постель. Она была закрыта тонкими и пестрыми занавесами, для красы, подобными тем, какие в употреблении у римлян и эллинов для новобрачных. Каждый правитель с Рейна вел к нему своих дочерей, чтобы ублажить вождя гуннов. Многих он принимал, некоторым отказывал. Велизарию была непонятна такая любвеобильность Атиллы. Бывало, что на вождя гуннов нахлынут чувства. В такие минуты он любил беседовать с Велизарием. Рассказывал ему про свою жену. Ее звали Крека. Про трех детей, что жили где-то в Припонтийской Скифии. Он справшивал у Велизария, есть ли у того возлюбленная. Так он узнал про Нильмеру и договор с ее отцом.
— Эх, придется мне тебя отпустить через пару лет, — улыбаясь произносил вождь гуннов. — Ты и правда так ее любишь?
— Больше всего на свете! — отвечал Велизарий.
— Странный ты человек.
Велизария не интересовала власть и влияние, которыми он мог пользоваться, будучи приближенным к вождю новой великой империи. Больше всего он ценил, что теперь при его положение, ему дозволялось отправлять с гонцами письма любимой Нильмере.
За порядком в княжеском тереме помогали следить Кикиморы и Шишиги. По своей воли эти духи никогда бы не согласились на подобное отношение. Но колдовские способности Нильмеры были направлены именно на них. Поэтому в ее жилище всегда было чисто, особенно по углам. Нильмера не доверяла духам любви, наподобие Вытарашек, и уж точно совсем не терпела ведьминых Колловертышей.
В дверь постучали, Нильмера вздрогнула, но тут же побежала открывать. За порогом стоял какой-то дружинник в меховой накидке. Весь его ворот был в снегу. Он передал ей привет и письмо от возлюбленного. И хотя она была очень гостеприимной хозяйкой, но взяв в руку письмо позабыла обо всем на свете, захлопнула дверь и побежала в свою комнату, читать: