— Вот что, бездельник, если все ясно, катись. Денег на такси дать?
Племянник покачал головой.
— Не спеши, дядя Пьер. Подписку я уже дал, поэтому хочу знать…
— Знать? — из-за стола послышался возмущенный вздох. — Через пятьдесят лет и то может быть. Потребую все засекретить минимум до 2039 года. Что неясно? Франция подверглась нападению, мы защищались.
— Так это инопланетяне? — не выдержал бывший учитель. — Настоящие?
— Настоящие, Анри. Планета Клеменция, которую у нас именуют почему-то Аргентиной.
Бывший шеф объекта растерянно потер лоб.
— А ты?
— А я возглавляю группу экспертов, фактически наш генеральный штаб. Военные в данном вопросе не слишком компетентны. Почти половина моих сотрудников тоже инопланетяне, эмигранты. То, что такой штаб существует, враг узнал и попытался найти. Мы и организовали Этлан.
Бывший учитель встал.
— Объект во главе с профессором Леконтом и его племянником. Много шума, много блеска… Летающая лодка, как я понимаю, инопланетная?
Дядя Пьер махнул рукой.
— Иди уж!
Анри Леконт вначале не понял. То есть как? Просто взять и уйти? Внезапно он осознал, что ничего более важного в его жизни не было — и уже не случится. Завтра замок Этлан покажется сном из тех, что иногда приходят перед рассветом. Страшно, жутко, но все равно манит.
— Дядя Пьер! Войну хоть мы выиграли?
Ответа не дождался.
Новое пальто он так и не купил, компенсацию и командировочные обещали выплатить чуть погодя, наличных же хватало только на такси и на всякие мелочи. К Мари-Жаклин не пускали, но врач сказал, что в целом все в порядке, однако нервы придется подлечить. Сейчас ей укололи сильное снотворное, поэтому лучше не беспокоить. Родителям сообщили, едут.
Анри Леконт представил встречу с Вальяном-старшим и поспешил на выход. Бритву и зубную щетку, сгинувшие в замке, решил купить по дороге, если денег хватит. Следовало как-то жить дальше, однако он чувствовал, что еще не готов. Успокаивало то, что в квартире на Монмартре его ждут две бутылки красного. Неприкосновенный стратегический запас, как чувствовал, купил за день до отъезда.
— Добрый день, мсье Леконт!
Рассудив, что день, пожалуй, уже кончился, обернулся.
— Добрый вечер, мадемуазель Грандидье!
Девочка с чердака курила, сидя на подоконнике. Рядом пристроилась пустая банка из-под тушенки, служившая пепельницей.
Подъезд, площадка между вторым и третьим этажами. Курит, еще ладно, но почему именно здесь?
— Вас, значит, не убили? Я рада, честно.
И тут он вспомнил. Жертюд — племянница майора! Наверняка она уже знает.
— Пока еще ничего не ясно, — заспешил он. — Идут спасательные работы, может быть…
Девочка… Нет, вполне уже двушка невесело вздохнула.
— Уже ясно, час назад звонила тете. Нашли и опознали. И кто теперь станет моим опекуном? Только не тетя, я с нею каждый день ругаться буду…
Говорила она медленно, словно через силу. Леконт пригляделся. Кажется, выпила, и крепко. Бывший учитель покачал головой. Дети, дети!
— А что? — Жертюд резко выпрямилась, чуть не соскользнув на пол. — Мне уже, между прочим, пятнадцать. Правда, это никому не интересно, я страшная, и характер у меня плохой.
— И пить не умеете, — рассудил Леконт. — Пойдемте, отведу вас домой.
Тащить девицу, к счастью, не пришлось, дошла сама, пусть и опираясь на его руку. Возле двери, ведущей на чердак, долго рылась в кармане пальто, наконец, вынула ключи.
— Может, помянем? Понемножку, у меня еще граппа осталась. Нет? Ну, конечно, как иначе? Человек я никому не нужный и не интересный.
Настроение не располагало к комплиментам, но бывший учитель честно попытался взглянуть на них двоих со стороны.
— Ошибаетесь, Жертюд. Вы как раз очень интересный человек.
Про то, что соседке следует умыться, выспаться и больше не пить, говорить не стал, как и про иное, совершенно очевидное. Это он, Анри Леконт, неудачник и пьяница, никому не интересен, Жаклин и той хватило на пару недель. Даже самому себе — не очень, особенно на трезвую голову.
Разве что… Он мрачно усмехнулся. Бывший преподаватель не нужен, умрет, не вспомнят. Но есть еще Жюдекс!
Газеты! Надо обязательно посмотреть, как там дела у его поросят, таких толстеньких, таких беззащитных…